Нарративная практика. Продолжаем разговор

Упомяну еще одну тему из прошлого, которую я бы хотела затронуть, прежде чем обратиться к будущему. Речь идет об отношениях Майкла с академической наукой, о его независимых научных взглядах, из которых берет начало его терапевтическая практика. Майкл не был ученым в традиционном смысле этого слова. Более того, он очень скептически относился к традиционным академическим кругам и исследованиям и оставался вне официальных институтов на протяжении всей своей жизни. Начиная с 1980-х годов он собирался создать независимый центр, в котором творческое мышление могло бы развиваться, не будучи скованным какой бы то ни было бюрократией. На протяжении всей жизни Майкла его идеи рассматривались как радикальные, находящиеся за пределами общепринятых представлений о терапии. Только в последние годы нарративные идеи стали звучать во многих научных и институтах. С одной стороны, это означает, что стремление Майкла бросить вызов системе и общепринятым представлениям о психическом здоровье продолжает жить. С другой стороны, представляется важным развивать научное обоснование нарративных практик. Майкл опирался в развитии своих идей на два разных источника. Во-первых, на свою обширную терапевтическую практику. Он всегда говорил, что развитие нарративной терапии было результатом совместной работы с семьями, которые он консультировал. Во-вторых, он опирался на труды специалистов, работавших вне семейной терапии; например, на идеи Бейтсона, Брунера, Майерхоф, Выготского, Фуко, Деррида и Делеза. Со многими из этих авторов его познакомил Дэвид Эпстон. Когда Майкл брался читать работы кого-то из этих авторов, он читал их не один и не два раза, он глубоко изучал их: собирал все материалы, которые мог найти, читал и анализировал комментарии. Вот что значит независимый научный подход Майкла, о котором я говорю.

Я считаю, что этот сборник работ позволяет почувствовать, насколько важно для Майкла было то, о чем я постаралась рассказать:

– страстное стремление Майкла внести свой вклад в изменение характера отношений в системе охраны психического здоровья;

– азарт, воодушевление и дух совместного приключения, испытываемые Майклом и Дэвидом Эпстоном в процессе поиска новых идей и способов работы;

– непочтительность и юмор, пронизывающие отношения Майкла с теми, с кем он работал;

– независимый научный взгляд Майкла, сочетавший исследования и развитие новых идей с практикой.

Еще один момент. Майкл был очень трудолюбивым человеком. На протяжении всей своей жизни он активно работал с семьями, писал, учил, взаимодействовал с практикующими специалистами из самых разных культур и стран. В результате его идеи укоренились в самых различных контекстах. Благодаря откликам этих специалистов я сейчас могу рассказать о некоторых аспектах работы Майкла и о том, как терапевты в разных странах продолжают развивать и порождать новые нарративные практики.

Нарративный отклик на травму: от Руанды до Палестины

Одними из наиболее важных проектов мы считаем те, что связаны с нарративными откликами на травму. Консультанты из организации «Ибука» (это национальная ассоциация выживших при геноциде в Руанде) в партнерстве с фондом Далвич-центра разрабатывают способы использования нарративных идей в работе с вызванными серьезной травмой проблемами коллективной памяти (см. Denborough, 2010а; Denborough, Freedman & White, 2008). Палестинские терапевты в Центре лечения и реабилитации пострадавших от пыток в Рамалле разрабатывают созвучные местной культуре формы нарративной практики (см. Abu-Rayyan, 2009).

Консультирование организаций и коучинг

Идеи нарративной терапии используются также в рамках консультирования организаций, в коучинге и работе с профессиональными сообществами. Особенно широко представлен нарративный подход к консультированию организаций в Дании и Франции (см. Blanc-Sahnoun, 2010; Freedman & Combs, 2009; Laplante & De Beer[36]; Sørensen^*). Вот как это объясняет Пьер Блан-Санун: