Нарушения развития и социальная адаптация

В диапазон пограничной недостаточности (81–90) попадают 15 детей (23, 4 %), из них 4 чел. с УД. При отсутствии существенных различий в структуре психометрического профиля общими являлись довольно контрастные различия между ВИП и НИП (первый в отдельных случаях был ниже на 15–17 ед.), а также заметная неравномерность достижений как по отдельным субтестам, так и по качеству ответов и действий внутри субтестов. Довольно часто имели место попытки отказа от выполнения задания даже при незначительных затруднениях, сопровождавшиеся в ряде случаев выраженными аффективными реакциями (слезы, раздражение, гнев). Вместе с тем, можно было отметить и интерес к работе, и стремление добиться хорошего результата. И если в предыдущей подгруппе основой сотрудничества отчетливо выступал интерес к новому лицу (взрослому), то здесь контакт носил более конструктивный характер, включая в себя мотивы совместной деятельности и общения. ЛД осложнялась здесь церебрастеническим синдромом в 2 случаях и неврозоподобным в 6 случаях; УД во всех 4 случаях – с психопатоподобным синдромом.

В диапазоне низкой возрастной нормы (91–96) представлены лишь дети с ЛД в количестве 7 чел. (11 %). Так же, как и в группе Б, здесь концентрируется основной процент психопатоподобной симптоматики (4 случая из 6). Вместе с тем, в ситуации исследования практически все дети достаточно успешно контролировали собственные эмоциональные проявления, стремились произвести благоприятное впечатление на экспериментатора, работая вдумчиво и старательно. Однако в 4 случаях (из 7) мотивация «заинтересованного общения» быстро начинала доминировать, приводя к утрате целенаправленности и снижению качества решений, которые становились явно ниже потенциальных возможностей детей. Лишь разнообразная, иногда довольно жесткая стимуляция возвращала их в ситуацию исследования.

Таким образом, соотношение психометрической оценки интеллекта и осложняющей симптоматики отражает те же тенденции, что ранее были отмечены в группе Б. В частности, здесь еще более отчетливо выявляется связь между диагностируемой степенью умственной отсталости (умеренно выраженной дебильностью) и тяжестью аффективно-поведенческих расстройств, т. к. подгруппа «легкая дебильность» по уровню интеллекта фактически не отличается от дебильности «умеренной», но представлена более легкими проявлениями психопатологической симптоматики.

Далее, при переходе к подгруппам с более высоким ОИП, так же, как и в группе Б, отмечается нарастание выраженности этих тенденций, что еще раз подтверждает наличие высокого удельного веса «внеинтеллектуальных» факторов, прямо или опосредованно принимаемых во внимание при постановке диагноза «олигофрения» и тем более при квалификации степени умственной отсталости.

Вместе с тем, следует понимать, что для констатации умственной отсталости у данной категории детей имеется достаточно оснований и непосредственно связанных с интеллектуальной сферой, недоразвитие которой носит сложно детерминированный характер, определяемый, прежде всего, констатностью тормозящих средовых влияний, неизбежно усиливающих проявления органической недостаточности.

В одной из наших работ (И. А. Коробейников, В. М. Слуцкий, 1990) были описаны некоторые специфические характеристики интеллектуального развития детей-сирот, связанные, на наш взгляд, преимущественно с длительной психической депривацией. В частности, у воспитанников детских домов с условно нормальным умственным развитием отмечалась несформированность вербального интеллекта, в количественных показателях значимо не различавшаяся с таковой у детей-олигофренов, имевших семью. При этом наиболее низкие достижения отмечались у них в пробах, предназначенных для оценки так называемого «социального» интеллекта («осведомленность», «понятливость», «сходство», «словарь»), а также отражающих сформированность произвольности, как способности к сознательному, целенаправленному и достаточно автономному управлению собственной деятельностью и поведением (субтесты «понятливость», «кодирование»).