Наше восточное наследие

Крестьяне переносили эти беды со стойкостью. «Все, что нужно человеку в этой преходящей жизни, — гласит одна из их пословиц, — это шляпа и миска риса».44 Они работали много, но не быстро; ни одна сложная машина не торопила их, не трепала нервы своим шумом, опасностью и скоростью. Не было выходных и воскресений, но было много праздников; периодически какой-нибудь праздник, например Праздник Нового года или Праздник фонарей, давал работнику отдых от трудов и скрашивал мифом и драмой скучные времена года. Когда зима отворачивала свой хмурый лик, а напитанная снегом земля размягчалась под весенними дождями, крестьяне снова выходили засевать свои узкие поля и с радостью пели обнадеживающие песни, дошедшие до них из незапамятных времен.

2. В магазинах

Ремесла — Шелк — Фабрики — Гильдии — Люди, несущие бремя — Дороги и каналы — Мерчанты — Кредит и чеканка — Валютные эксперименты — Печатный станок — Инфляция

Тем временем промышленность процветала так, как нигде на земле до XVIII века. Как бы далеко мы ни заглядывали в историю Китая, мы находим в ней занятие домашним ремеслом и процветающую торговлю в городах. Основными отраслями промышленности были ткачество текстиля и разведение червей для выделения шелка; и тем, и другим занимались женщины в своих домах или рядом с ними. Шелкоткачество было очень древним искусством, зарождение которого в Китае относится ко второму тысячелетию до нашей эры.*45 Китайцы кормили червей свежесрезанными листьями шелковицы, что дало поразительные результаты: при таком питании фунт (700 000) червей за сорок два дня увеличивался в весе до 9500 фунтов.47 Взрослых червей помещали в маленькие палатки из соломы, вокруг которых они плели свои коконы, выделяя шелк. Коконы опускали в горячую воду, шелк отделялся от оболочки, обрабатывался, ткался и искусно превращался в великое множество богатой одежды, гобеленов, вышивок и парчи для высших классов мира.* Те, кто занимался разведением и ткачеством шелка, носили хлопок.

Даже в века до нашей эры эта домашняя промышленность дополнялась мастерскими в городах. Уже в 300 году до н. э. существовал городской пролетариат, организованный вместе со своими мастерами в промышленные гильдии.49 Рост цеховой промышленности наполнил города занятым населением, сделав Китай хана Хубилая равным в промышленном отношении Европе XVIII века. «Есть тысяча мастерских для каждого ремесла, — писал Марко Поло, — и каждая дает работу десяти, пятнадцати или двадцати рабочим, а в некоторых случаях и сорока…. Пышные мастера в этих цехах не работают своими руками, а, наоборот, принимают на себя напускную благородность и парадность».50 Эти гильдии, подобно кодифицированным промышленным предприятиям нашего времени, ограничивали конкуренцию, регулировали заработную плату, цены и часы работы; многие из них ограничивали выпуск продукции, чтобы поддерживать цены на свои товары; и, возможно, их гениальное отношение к традиционным устоям должно разделить часть ответственности за замедление роста науки в Китае и препятствование промышленной революции, пока все барьеры и институты не были разрушены ее потоком.

Гильдии брали на себя многие из тех функций, которые некогда гордые граждане Запада передали государству: они принимали собственные законы и справедливо их исполняли; они делали забастовки редкими, разрешая споры работодателей и работников через посреднические советы, представлявшие каждую сторону в равной степени; они служили в целом самоуправляющейся и самодисциплинирующейся организацией для промышленности и представляли собой восхитительный выход из современной дилеммы между laissez-faire и подневольным государством. В гильдии объединялись не только купцы, фабриканты и их рабочие, но и представители таких менее возвышенных профессий, как цирюльники, кули и повара; даже нищие объединялись в братство, подчинявшееся строгим законам.51 Небольшое меньшинство городских рабочих составляли рабы, занятые по большей части в домашнем хозяйстве и обычно находившиеся в рабстве у своих хозяев в течение нескольких лет или пожизненно. Во время голода девочек и сирот выставляли на продажу за несколько «наличных», и отец мог в любой момент продать своих дочерей в кабалу. Однако такое рабство никогда не достигало тех масштабов, которых оно достигло в Греции и Риме; большинство рабочих были свободными агентами или членами гильдий, а большинство крестьян владели своей землей и управляли собой в деревенских общинах, в значительной степени независимых от государственного контроля.52