Нашествие 1812

Русская пехота, отстреливаясь из-за укрытий, шаг за шагом отступала из Офицерской слободы ко рву с деревянным мостом, перекинутым к Молоховским воротам, и пушками на земляном бастионе. Неверовский приказал сжечь форштадт, захваченный французами; несколько охотников взяли у артиллеристов пальники, со всех ног побежали к домам, где засел неприятель… Из пылавших домов выскакивали люди; французов брали в плен, поляков убивали. Повсюду кипела рукопашная; к неприятелю беглым маршем подошло подкрепление, намереваясь штурмовать ворота. «Ребята, в штыки! Ура!» Французы повернули обратно – за сгоревший форштадт, за овраги; вместо них оттуда полетели ядра; Неверовский приказал своим подниматься на стены.

Генерал Раевский объезжал позиции, подбадривая новобранцев: «Ай да новички! Каково с французом ознакомились!» Ему отвечали широкими улыбками и криками: «Рады стараться!»

Свист, грохот, звон битого стекла, треск горящего дерева!.. Прижимая к груди детей, женщины с криком и плачем бежали к Успенскому собору искать спасения у Заступницы; скоро в храм, как сельди в бочку, набились люди разного звания, захватившие собой все пожитки, какие могли унести. Печеного хлеба почти никто не имел; грызли яблоки, благо год на них выдался урожайный.

…Неужели Смоленск придется оставить? Произнеся про себя эту фразу, Барклай-де-Толли почувствовал озноб среди летней жары. Но как иначе? Позиция у Смоленска крайне невыгодна, Наполеон имеет превосходящие силы, он может обойти русскую армию с востока. Михаил Богданович продиктовал приказ Багратиону идти к Валутину на большой Московской дороге и стеречь французов там. Раевский – опытный генерал, до вечера он продержится, а там… там посмотрим.

…Раевский спал на террасе над Молоховскими воротами. Его разбудили; он сел, уставившись оловянными глазами на незнакомого офицера, который повторил ему еще раз, что он квартирмейстер корпуса Дохтурова.

– Слава Богу, нас сменяют!

Генерал Паскевич обошел с квартирмейстером каменный город и земляные бастионы, давая необходимые пояснения; солдатам приказали с величайшей осторожностью, в полной тишине сниматься со стен и идти к Днепру. В два часа ночи корпус Раевского вступил на мост, по которому только что прошли солдаты Дохтурова и кавалерия Уварова. Мост был устлан соломой и просмоленной паклей; как только он опустел, его подожгли.

…Стрельба возобновилась с трех часов ночи. Отслужив литургию, отец Никифор вновь пошел к Королевской крепости утешать и исповедовать раненых. Пули, ядра и бомбы летели теперь отовсюду – и с юга, и с востока. Дома младшие дети, забившись под стол, подвывали от страха. Забрав всех домочадцев, отец Никифор отправился в церковь, полную прихожан, встал перед образом Спасителя и принялся править молебное пение в нашествие неприятелей.

– Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы православным христианам на сопротивные даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство, – выводили певчие прерывавшимися голосами. Повторяли с надеждою снова и снова: – Многомилостиве Господи, сокруши врагов под ноги наша!

…Барклай-де-Толли стоял на террасе Молоховских ворот, откуда открывался большой обзор. Шальные пули свистели порой совсем рядом, но он продолжал невозмутимо обозревать окрестности. Справа, за форштадтом, то и дело раздавались крики «ура!», после чего огонь усиливался. Барклай послал туда адъютанта с приказом не подаваться вперед.

Генерал-майор Цыбульский в полной форме сидел на коне в цепи своих стрелков. Адъютант подскакал к нему и передал приказ главнокомандующего.

– Я не могу их удержать! – махнул рукой Иван Денисович. – Французы занимают кладбище прямо против нас; стоит им несколько раз пальнуть, как люди без всякой команды бросаются в штыки…

Не успел он договорить, как по цепи раздалось «ура!», стрелки бросились вперед. Генерал закричал на них, выхватил шпагу и стал гнать назад; солдаты рядом с ним остановились, но в нескольких шагах оттуда снова послышалось «ура!» – егери из сибиряков, впервые сошедшиеся с французами, очертя голову бежали в бой.

…Получив донесение об отходе Багратиона, Наполеон вскочил на коня и сам поехал к Шеину острогу. Клубящаяся пыль на противоположном берегу реки подтверждала, что донесение верное. Что ж, Барклай сам поймал себя в ловушку: сейчас мы переправимся через Днепр и вобьем клин между двумя русскими армиями! Император отправил поляков искать броды. Когда несколько лошадей утонуло, он вернул их и приказал начать обстрел города из тяжелых орудий…

– Господи Боже сил, Боже спасения нашего, Боже, творяй чудеса един, призри в милости и щедротах на смиренных рабов Твоих, и человеколюбно услыши нас: се бо врази наша собрашася на нас, – читал молитву отец Никифор.