Наши очаровательные невестки

– Жизнь моих родителей никогда меня не прельщала. Отец царил в доме, и у меня складывалось впечатление, что мама не так уж и счастлива. Может, это звучит самонадеянно, но я хочу всегда быть уверен, что моя жена очень счастлива со мной. И я понимаю, что добиться этого нелегко, потому что я тот еще козел, к тому же с тяжелой наследственностью. Я, конечно, мог бы поднапрячься, но я думаю – наивно, наверное, – что влюбленные на первых порах не должны совершать такие подвиги. Любовь, по идее, должна получаться сама по себе, если и правда найдешь свою вторую половину…

У Жанны навернулись слезы и перехватило дыхание. Она все так же смотрела вверх, но ничего не видела за пеленой слез.

– Что скажешь?

Ага, как же! Самое время задать этот вопрос. Хочешь взвалить на меня решение нашей общей судьбы, а сам ничего определенного так и не сказал.

– Ты уж договори, Николя. – Это все, что ей удалось из себя выдавить.

В темноте он искал взгляд Жанны, которая отводила глаза. Ему казалось, что он буксует на каждом слове, но он пытался быть искренним до конца.

– Честно говоря, я не знаю, что такое «вторая половина». В моем воображении это девушка, в которую ты безумно влюблен, и думаешь, смотря на нее украдкой: «Я хотел бы, чтобы она стала матерью моих детей». А еще мы должны смеяться над одним и тем же, даже пятьдесят лет спустя. И оставаться самими собой, не играя никакой роли. И все это должно быть очевидно. Нам обоим.

– Думаешь, такое бывает? – спросила Жанна, все так же глядя вдаль и сожалея уже, что задала этот вопрос, потому что не все ответы готова была услышать.

– Да. А ты нет?

Жанна еле сдерживалась. Ей просто хотелось, чтобы он наконец признался ей в любви.

– Отличное определение родственной души. Но про нас ли это? Являемся ли мы парой твоей мечты? Твоя ли я «половина»? Мне надо знать, надо услышать, что ты думаешь о нас!

Жанна отдавала себе отчет, что жизнь с этого момента поделится на до и после. Что бы ни произнес Николя, это отразится на их будущем.

– Мне нравится жить с тобой. Мне нравится, как мы с тобой хохочем, как встречаемся глазами в ресторане, даже как мы ссоримся. С тобой я чувствую себя живым, становлюсь лучше, становлюсь тем, кем хочу быть.

Реже взрываюсь, чаще успокаиваюсь. Но мне страшно. Я боюсь, что не смогу тебе соответствовать. С тобой все так очевидно, легко. А я часто чувствую себя полным идиотом. Не знаю, как возразить тебе, не обидев, как доставить тебе удовольствие. Побаиваюсь разговаривать с тобой. Очень уж ты меня впечатляешь! А ведь я должен быть мужиком в доме! Хорошо бы ты тоже вылезла из своей раковины, стала мягче, откровеннее. И сказала, что любишь меня. Ты никогда мне этого не говорила, и я уже сомневаюсь, что это так. И еще говори мне, что ты чувствуешь, когда что-то чувствуешь. Иногда мне кажется, что тебя что-то грызет изнутри и ты винишь во всем меня. Но мне ты об этом не сообщаешь! И да, я думаю, что ты «моя вторая половина». Нет, я знаю это.

Жанна улыбнулась через силу. Она не могла посмотреть ему в глаза, но взяла его за руку.

– Да посмотри же на меня, в конце концов! Ты имеешь право иногда поплакать. Показывать свои чувства не зазорно. Перестань притворяться самой сильной, самой совершенной. Посмотри на меня! Я уже три минуты все это говорю и плачу, а ты и бровью не ведешь!

Жанна прижалась к Николя, положила голову ему на плечо, и ее слезы капали ему на шею. Она крепко его обняла, она еще никого никогда не обнимала так крепко, как будто от этого зависела ее жизнь.

Глава 38 Устами младенца

Через пять дней Жака выписали. Едва выйдя из больницы, он решил сам оценить масштабы бедствия. Он заранее готовил себя к ужасному зрелищу, понимая, что такова плата за жизнь. Небольшая жертва ради того, чтобы и впредь оставаться со своими близкими. И с Мартиной.

Они все пошли с ним. Разрушения ошеломили их. Стена, идущая вдоль дороги, почернела, и те несколько окон, что не вылетели, были изъедены копотью.

– А ворота стоят, – с горечью отметил Жак. – Посмотри, Лора, как я хорошо их укрепил. Осталось проверить, уцелели ли ограждения на окнах, Стефани!

Крыша рухнула. Окна разлетелись вдребезги, а пресловутые ограждения обуглились.

Мартина разрыдалась:

– Мы все потеряли, Жак. Все! Семейные фотографии, детские вещи, наши книги, твои сокровища. Все!

– Ты что, бабушка! Наш домик цел и невредим, посмотри! – воскликнул Поль, показывая пальцем вглубь сада.

– И в оголоде полно флутков, – добавил Жюль на бегу, явно собираясь поживиться урожаем.

Жак подошел к дому, ему необходимо было заглянуть внутрь. Вдруг не все так уж страшно.

– Туда нельзя, – предостерегла его Лора. – Пожарные запретили. Там еще есть чему обвалиться.

– Вот именно, что-то еще, наверное, можно спасти. Картины, написанные Мартиной…