Наши тонкие струны

На даче – никого. Остается отпереть замок краденым ключом. Отворить металлическую калитку и с оглядкой пройти через двор.

Тяжелые двери гаража распахиваются с натужным скрипом. Отчим давно здесь не бывал. Еще года три назад он часто носился по Приморскому на тяжелом американском байке, в кожаной куртке и в бандане. Пока не сломал руку в двух местах и не раздробил кисть.

С тех пор у него ощутимо изменились интересы. Как-то вот так совпало. Он больше не ездил на покатушки и перестал играть на гитаре.

Зато увлекся гитаристками.

Ч-чертов гад, думает Макс.

«Харлей» стоит там, где его оставили три года назад. Поблескивает хромом и черным лаком. Может быть, он скучает по хозяину. А может и нет. Какой же хозяин бросит своего друга вот так – побитым и поцарапанным, со спущенными колесами?

Говорят, отчим сел за руль после двух литров пива. Не заметил кочку и улетел в кювет. Вылез и в сердцах пнул свой мотик так, что чуть ногу не сломал в дополнение к руке.

Макс никогда бы так не сделал. Если бы это был его «харлей», он бы его починил и уж как-нибудь научился бы ездить.

Но отчим никогда ничего ему не отдаст. Он его ненавидит.

Ну и к лучшему, думает Макс. Пусть так и будет.

С улицы слышен шум. Так и есть. Потрепанный белый «форд-транзит» остановился у ворот, как они и договаривались. Он похож на допотопный ржавый холодильник.

Макс выходит навстречу.

Кучерявый смуглый мужик в майке выпрыгивает из кабины. Он не очень-то похож на байкера. Скорее, на торговца с рынка.

– Ну чего, друг, давай показывай лошадку, – говорит он вместо приветствия.

С ним приехал и второй, такой же. Только помощнее.

Максу немножко не по себе, но включать заднюю уже поздно.

Вместе они идут в гараж. Оба гостя как по команде включают фонарики: дело привычное. Рассматривают и гараж, и товар, и продавца.

– Ты школу-то закончил, бро? – спрашивает этот второй. – Не, без обид, а только вдруг папаша по попе надает? Мотик-то папашин?

Пока они общались на платформе объявлений, Макс старался изображать взрослого. И вот теперь вся его маскировка рухнула.

– Почему сразу папашин? – отвечает Макс. – Мой.

– Э-э, смешно, – говорит первый. – Когда этот «спортстер» последний раз заводили, ты еще под стол пешком ходил.

– Это неважно.

– Почему неважно? Папа вернется, ментов вызовет, нам оно надо? Такие проблемы? Ты чужой мот продал, с девчонкой на море поехал, а нам потом разбираться.

– Скидку сделаю, – говорит Макс.

Эх, эх. Он неопытен не только в поцелуях. В бизнесе тоже.

– Скидку сделаешь по-любому. Мотик битый, не на ходу, без документов. Считай, на запчасти. Скинешь вполовину – берем сейчас, увозим. Нет – так и нет. Только за то, что зря ездили, ты нам еще должен будешь.

– Чего-о?

– Ну а что? Думал, в сказку попал? У нас на одну солярку косарь ушел. Плюс время потерянное, да?

– Окей, идет, – говорит Макс, внутренне скрежеща зубами.

– Тогда давай коняшку в фургон грузить. Запчасти приложишь?

Оба гостя как-то подозрительно ловко закатывают «харлея» на спущенных колесах по специальному мостику в фургон. С чем-то они возятся там, в гулкой стальной коробке. Что-то закрепляют. На Макса не оглядываются.

– А деньги? – напоминает он.

– Ай, опять про деньги. Не веришь нам?

Кучерявый выходит на свет. Лезет в поясную сумку. Достает не слишком толстую пачку мятых пятитысячных.

– Бери, считай.

– Тут не половина, – говорит Макс. – Тут стоха всего.

– Ну так это задаток, бро. Так делается, ты чего, не знал? Вот сейчас приедем, туда-сюда, все проверим, переведем тебе остаток на карту…

– Сейчас давайте, – не соглашается Макс. – У вас в сумке деньги есть, я видел.

Максим Кляйн – пусть и неопытный, но упрямый.

– Так это на другое налик. Это на ментов, если остановят. Чтобы я им твой адрес не дал и телефон. А то ведь могу. Вот и прилетит тебе вместо денег повестка к следаку, понял? Это в лучшем случае. В худшем – за тобой прямо на квартиру приедут.

Упрямство не всегда означает смелость. Макс боится полиции. И отчима тоже боится… после одного неприятного случая. Когда он услышал то, чего не нужно было слышать.

Макс молчит.

Конокрады захлопывают ржавые дверцы. «Транзит» выпускает облачко черного дыма, ревет дизелем и не спеша уползает прочь. И то правда, куда теперь спешить? Развели лоха на бабки, вот и день прошел не зря.

Макс сжимает в кулаке мятые купюры.

Он старался сделать как лучше. Получилось как всегда. Умные люди учатся на чужих ошибках, глупые – на своих.

Макс с трудом захлопывает двери гаража. Остается стереть следы преступления. Накидать перед въездом мусор и запереть калитку. Подумав, он протирает дверные ручки влажной салфеткой.

Когда-нибудь он вырастет. Станет умнее и злее. Правда, тогда ему даже в голову не придет продать ворованный мотоцикл, чтобы заплатить за операцию девушке, в которую он влюблен. И которой он совсем не нужен.

Пусть так. И все же… все же они – команда. Они – лучшая группа в мире.

040. Candlelight

– Маш, – говорит Максим. – Я не знаю, как ты к этому отнесешься. Но… вот.

Он запускает руку в карман. Выкладывает на стол пачку слегка помятых пятитысячных.