Наши тонкие струны

Ну что ж, любым отношениям рано или поздно приходит конец, особенно если они превращаются в проблему, так говорила мамаша Вероники. Хорошо, если кто-то первым встает и уходит. Бывает, что и оба вместе. А иногда даже все четверо.

– Можно и дальше сохранять дерьмовую интригу, – говорит Ника. – Но я не буду. Мы едем в Москву с Сергеем. Он неплохо играет… ну и вообще секси. Так что без обид.

Сережка белеет, как простыня. Впрочем, если кому интересно, простыни у Вероники в спальне алые, шелковые. Так что сравнение некорректное.

– Ах ты с-сучка, – шепчет Крис. – Вот ты, значит, как?

Она бы сейчас кинулась на эту дрянь, словно бешеная кошка, и выцарапала бы ей глаза. Но сам Серега молчит и даже не спорит с тем, что происходит. Бастиан стоит рядом, скрестив руки на груди, и готов вмешаться. Макс качает головой и натягивает козырек на нос. И Маша смотрит на них на всех широко раскрытыми глазами, и в этих глазах слезы, а Крис не хочет причинять Машке боль.

Она просто медленно сходит с ума.

– В общем, это все, что я хотела сегодня сказать, – говорит Ника. – Всем спасибо, все свободны. Вас отвезут в город, куда скажете. Мы, собственно, тоже уезжаем прямо сегодня. Сережка, ты мне поможешь собрать вещи?

Она тянет Сергея за руку. Совершенно беззастенчиво. И он поднимается и идет за ней к дому, даже не оглядываясь. Только по его опущенным плечам можно догадаться, что творится у него на душе.

На этих плечах видны свежие царапины. Должно быть, от перламутровых ногтей.

Эх, Крис, Крис. Можно ведь было и раньше заметить.

В моменте Ника счастлива. Она сделала их всех. Это и есть ее настоящие пятнадцать минут славы, пусть и обошлись ей гораздо дешевле. С парнями всегда так. Парень – это недорогая игрушка. А временами и приятная.

Главное – не подпускать их близко к сердцу.

Бастиан идет вслед за ними. Проходя мимо садового робота, зачем-то наподдает по нему ногой. Круглый автомат катится по газону, как колобок из сказки. Испуганно пищит и скатывается в мраморный бассейн. Слышен только приглушенный плюх.

Каникулы в раю закончены.

060. Последнее «прости»

Следующим утром Крис лежит ничком на кровати. Ей бы надо собрать вещи – не так-то и много этих вещей: гитара с примочками да одежда, – но она не может себя заставить даже двинуться с места.

На экранчике ее телефона еще не погасло сообщение от Сережки: «Прости».

Он мог бы долго объяснять, что он был потрясен, когда их группу выбросили на свалку. И что это ужасно обидно – возвращаться в тесную квартирку на восьмом этаже после каникул в раю. И что он с удовольствием играл бы и дальше с Кристалликами, когда будет свободное время, но ведь он профессионал, и ему предложили отдельные деньги… за Москву, за «Интеркосмос» и за всякое такое… И что таких денег он вообще не видел никогда в жизни. Плохо, что сейчас, когда он перечисляет все эти аргументы, он понимает, что они ничего не стоят.

Потому что он все равно любит Крис.

Он отправился бы с ней на край земли, с двумя гитарами и одним рюкзаком. Это правда. Но теперь он едет в Москву на съемки с совсем другой девушкой. В их райдере – пятизвездочный отель и лимузин с водителем. И это тоже правда. Две эти правды не пересекаются и живут параллельно.

Когда такое бывает с девочками, никто вообще не удивляется. Но и с мальчиками такое бывает.

Крис все равно горько плачет. Так плачут дети, если у них отнимут любимую игрушку.

Только она – не ребенок. И парни – не игрушки.

Она влюблялась и расставалась много раз. Стоит просто перечитать ее заметки. И едва ли не каждый раз влюблялась по-настоящему.

Когда такое бывает с парнями, никто не спорит. Но такое бывает и с девочками.

Может быть, она повзрослеет и наконец перестанет верить людям? Разве не об этом ее песенка?

Как это грустно и как это просто —

Однажды стать умной и взрослой.

Когда ты становишься старше, твое сердце сжимается и холодеет. В твоей душе остается все меньше места для любви: ее заменяет усталость. И музыка больше не пишется, и стихи тоже. Их просто некому писать. Как странно это звучит, странно и многозначительно! Да, писать песни больше некому. Нет человека, для кого это стоило бы делать. Но больше нет и тебя.

Остается автомат, который играет по нотам. Вроде садового робота-газонокосильщика.

Потом в нем садятся батарейки, и он умирает.

Садится и ее телефон. Заметив это, Крис сползает с кровати. Ищет зарядку.

Наверно, нужно ответить что-нибудь на это последнее «прости». Что-нибудь вежливое.

И Крис пишет:

«Иди на хрен».

061. С облаков на землю

Макс с сестрой выходят на «Петроградской». Они не спешат домой. Сидят за столиком и пьют кофе. Автобусы подъезжают и отчаливают, как всегда. Как будто ничего не изменилось.

День перевалил за середину. В воздухе пахнет жареным. Крис отправляет сообщение Маше. Оно долго остается непринятым. Потом приходит фотка на фоне проходной в студгородке.

«С облаков на землю», – написано ниже.

Звучит это тоскливо.