Наши за границей

– За нарушение общественного спокойствия и оскорбление тишины.

– Так ведь она первая начала. Как она смеет трогать общественное спокойствие законной жены? Это и есть нарушение оскорбления…

– За ласку не наказывают, а ведь в драку‑то ты первая полезла. Ты ее первая зонтиком.

– Ну, довольно, довольно. Все‑таки я в этом поганом Париже, где на каждом шагу дикие, оставаться больше не намерена. Сейчас зайдем в Луврский магазин, попросим, чтобы платья мои были готовы сегодня вечером или завтра утром, – и вон из Парижа.

– Ну, душечка, мы еще самого Парижа‑то не видали.

– Сегодня возьмем извозчика и объездим Париж. На выставку, где дикий на диком едет и диким погоняет, я ни ногой. Так ты и знай! Прежде всего я хочу посмотреть Латинский квартал, что это за Латинский квартал такой. А то во французских романах читаю про Латинский квартал, и вдруг его не видала. Вот это интересно. Там и Агнесса‑цветочница жила, там и…

Николай Иванович что‑то хотел возражать, но Глафира Семеновна перебила его:

– Молчи, молчи. Всякий бы на твоем месте после вчерашнего скандала молчал поджавши хвост, а ты…

– Но ведь скандал сделала ты, а не я…

– Довольно! – И Глафира Семеновна не дала говорить мужу.

Приготовив дома чай и напившись чаю, они часу в двенадцатом вышли из гостиницы. Было воскресенье. Париж праздничал. Лавки и магазины были наполовину закрыты. На улицах совсем было не видать блузников, не видать было и свободных извозчиков, хотя с седоками они двигались целыми вереницами. Омнибусы были переполнены публикой и тащили народ в пестрых праздничных одеждах. Глафира Семеновна, все еще раздраженная, бежала вперед, Николай Иванович шел за ней сзади. Так они пробежали две‑три улицы.

– Удивительно, что ни одного извозчика! – сердито проговорила Глафира Семеновна.

– Праздник. Все разобраны. Видишь, народ гуляет, – отвечал Николай Иванович. – Я думаю, что Луврский‑то магазин сегодня заперт.

– Врешь, врешь! Это ты нарочно, чтобы нам подольше в Париже остаться. Но заперт он или не заперт, – мы все равно в него поедем.

На углу какого‑то переулка был ресторанчик. Несколько столиков со стульями стояли около этого ресторанчика, на тротуаре и за столиками сидела немудреная публика: черные сюртуки с коротенькими трубками в зубах, пестро одетые, очевидно в праздничные одежды, женщины. Некоторые женщины были с букетами живых цветов на груди. Публика эта пила кофе, красное вино, закусывала сэндвичами – маленькими булками, разрезанными вдоль и с вложенными внутрь тоненькими ломтиками мяса и сыра. Тут же, около ресторана, стояла извозчичья колясочка. Извозчик, пожилой толстый человек с гладко бритым, необыкновенно добродушным полным лицом, подвязывал к морде лошади торбу с кормом.

– Коше! By зет лир? – спросила Глафира Семеновна извозчика.

Извозчик галантно снял шляпу и отвечал по‑французски:

– Да, мадам, я не занят, но нужно завтракать, il faut que je prenne mon café. Если вы хотите подождать, пока я позавтракаю, то я к вашим услугам. C’est seulement un quart d’heure… Присядьте здесь, спросите себе что‑нибудь и подождите меня. Я сейчас.

Отойдя от лошади, извозчик даже стул подвинул Глафире Семеновне. Такая галантность поразила ее, и она, улыбнувшись, сказала: «Мерси».

– Удивительно смешной извозчик, – обратилась она к мужу. – Просит подождать, покуда он позавтракает. И как учтиво! Вот бы нашим извозчикам поучиться. Ты видишь, он даже и стул подвинул мне. Делать нечего, надо будет подождать его, потому что извозчиков свободных нет, а пешком я бегать не намерена. Садись. Кстати, спросим себе что‑нибудь перекусить. Я тоже есть хочу.

Николай Иванович и Глафира Семеновна поместились за столиком около двери в ресторанчик. Извозчик, войдя в ресторанчик и вернувшись оттуда, что‑то смакуя жирными крупными губами, поместился за другим столиком, невдалеке от супругов.

– Il fait beau temps, madame. N’est‑ce pas? – обратился он к Глафире Семеновне с улыбкою.

Та ничего не ответила и толкнула ногой мужа.

– Боже мой, он не только сел около нас, но даже заговаривает с нами о погоде, – сказала она.

– Пожалуйста, только не делай скандала, сделай одолжение, без скандала…

– Зачем же тут скандал? Он очень учтиво… Но я не знаю, право, отвечать ему или не отвечать, ежели еще заговорит. Все‑таки извозчик.

– Ответь, ежели слова знаешь. Тебя не убудет.

Женщина в белом чепце, переднике и с букетом на груди принесла на столик извозчику кусок хлеба, несколько редисок и кусочек масла на тарелочке. Извозчик принялся закусывать.

Учтивый извозчик

Поджидая завтракающего извозчика, супруги спросили себе сэндвичей и красного вина и с любопытством смотрели, как он, сидя около них, закусывал редиской и хлебом с маслом. Уничтожив редиску, он спросил себе ломтик сыру и красного вина и опять принялся есть.

– Редиска… сыр… Смотри, смотри… Да он завтракает совсем на аристократический манер… – подтолкнула Глафира Семеновна мужа. – Вот как здесь, в Париже, извозчики‑то живут: красное вино за завтраком пьют.