Наши за границей. Где апельсины зреют

– А что-то теперь моя супруга чувствует! Чувствует ли она, что ее муж, Иван, Кондратьев сын, Конурин на огненную гору едет!

Три англичанина опять все враз приподняли свои шляпы и сделали по кивку. В ответ поклонился один только Перехватов и сказал Граблину:

– Кланяются тебе. Чего же ты шапки не ломаешь!

– А ну их! И не понимаю я, кто это выдумал, чтоб вместе с англичанами ехать, – отвечал Граблин. – Не поеду я с ними. Бери отдельного извозчика.

– Да не довезет тебя извозчик на Везувий. Разве туда в легком экипаже можно? Влезай в шарабан.

– Влезть влезу, но только вместе с кучером сяду, чтобы не видеть мне этих англичан и сидеть к ним задом. Бутылку зельтерской для меня захватил?

– Да ведь ты сейчас пил зельтерскую.

– Не могу же я одной бутылкой от вчерашнего угара отпиться! Кельнер! Бутылку зельс!

– Взяли, взяли мы с собой зельтерской воды, – отвечала из шарабана Глафира Семеновна. – С нами целая корзина провианту едет: зельтерская вода, бутылка красного вина и бутерброды. Влезайте только скорей.

– Коньяку взяли?

– Взяли, взяли.

– Требьен… Только из-за этого и еду, а то, ей-ей, с этими английскими чертями не поехал бы… Ведь это я знаю, чем пахнет. Как по дороге в какой-нибудь ресторан с ними вместе зайдешь – сейчас хозяева начнут нас кормить бараньим седлом и бобковой мазью из помидоров.

Все влезли в шарабан. Мулы тронулись. Граблин поместился рядом с кучером. Конурин сел около пожилого англичанина, сделал приветственный жест рукой и сказал:

– Бонжур.

Англичанин подал ему руку и назвал свою фамилию.

– Не понимаю, мусью, не понимаю, – покачал головой Конурин. – По-русски не парле?

– Ни на каком языке даже не говорят, кроме своего собственного, – сказал Николай Иванович.

– Ну и отлично. Коли что нужно, будем руками по-балетному разговаривать. Чего это они акробатами-то вырядились?

– Это не акробатами. Это велосипедный костюм.

– А дреколье-то зачем захватили?

– Да кто же их знает! Должно быть, опасаются, что по дороге бандиты эти самые будут.

– Ну?! А мы-то как же без палок?

– Револьвер захватил с собой, Николай Иванович? – спрашивала Глафира Семеновна.

– Забыл.

– Ах, Боже мой! Зачем же мы после этого с собой револьвер возим? Едем в горы, в самое бандитское гнездо, а ты без револьвера! Вернись назад, вернись… Мы подождем.

– Не надо. У него все равно курок сломан. Видишь, англичане только с палками едут. Палка и у меня есть, и даже с кинжалом внутри.

– Да ведь ты говорил, что свернул рукоятку и кинжал не вынимается уж из палки.

– Забух он. Ну да понадобится, так мы как-нибудь камнем отобьем.

Конурин сидел и покачивал головой.

– Тсс… Вот уха-то! Что же ты мне раньше не сказал про бандитов? – говорил он Николаю Ивановичу. – Тогда бы я хоть деньги свои из кармана в сапог переложил. Теперь разуваться и перекладывать неловко.

– Конечно же неловко. Ну да ведь теперь день, и нас едет большая компания. Кроме того, кучер, кондуктор.

– Ничего не значит, – заметила Глафира Семеновна. – Я читала в романах, что бандиты-то иногда кучерами и кондукторами переряживаются.

– Вы боитесь разбойников по дороге? – вмешался в разговор Перехватов. – Что вы, помилуйте… Теперь на Везувий такая же проезжая людная дорога, как и у нас на водопад Иматру, например. Разбойники ведь это в старину были. Везувий теперь откуплен английской компанией Кука. Кук провел туда шоссейную дорогу, в конце шоссейной дороги имеется рельсовая дорога, по которой на проволочных канатах и втаскивают на вершину горы путешественников.

– Как втаскивают путешественников на канатах? За шиворот втаскивают? – испуганно спросил Конурин.

– Да нет же, нет. Как можно за шиворот! Такие маленькие вагончики есть. В них и втаскивают путешественников.

Экипаж спускался к морю. Тысячи парусных судов и пароходов стояли у берега. Одни суда разгружались, другие нагружались. На берегу был целый съестной рынок, обдающий запахом копченой рыбы, пригорелого масла, дыма жаровен. Бродили толпы загорелых грязных матросов. Не менее грязные торговки и торговцы кричали нараспев, предлагая съестной товар и зазывая покупателей.

LVI