Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Мунстер — это первомир, место, где находится начало всех начал. Именно в Мунстере, на западном его побережье, высаживались многие легендарные завоеватели. Среди этих мест надо в первую очередь отметить Дун-на-Барк в Корко Дивне, где впервые ступила на землю Ирландии Кессар. Под именем Банбы эта первоженщина дожила до того дня, когда встретилась с сыновьями Миля на Слиав Мис («Горе Мис»), и произошло это опять-таки в Корко Дивне. Тул Туинде, где Финтан сумел пережить потоп, тоже находится в Западном Мунстере, согласно разделу острова, совершенному племенем Фир Болг. На маленьком островке у западного побережья Мунстера жил и мудрец Муг Рут, который якобы пережил девять королевских правлений[317]. По-ирландски sen означает «старый» и неслучайно персонажи саг, носящие такие имена, как Сен, Сенганн, Росенн, Сенгарман, Сенлэх, Сенан, Сенфьякайл, Сенах, оказываются уроженцами Мунстера[318]. Кроме того, эрины, по мнению многих историков, были исконным племенем, которое обитало на острове еще до прибытия туда гойделов. В отличие от других племен потомство аборигенов восходит не к сыновьям Миля, а к загадочному Лугайду, сыну Ита, убитому, согласно преданию, Племенами богини Дану[319]. Имя эринов традиционно связано с названием острова (Ériu), и об их присутствии говорят топонимы во многих частях страны, однако Sen Érainn, «Древность Эриу», относится к Мунстеру[320].

Говорить о Мунстере как о стране, где царит хаос, обитает смерть и всем правят по преимуществу женские персонажи, наделенные во многом архаическими чертами, — значит подчеркнуть лишь некоторые из его особенностей. Мунстер еще и страна неожиданностей, в чем на собственном опыте убедился король Федлимид, когда в Западном Мунстере ему пришлось со своими людьми пробираться сквозь снежный буран к дому некоего Гулиде. Этот Гулиде, человек алчный и склочный, был известен тем, что с необычайной легкостью обращался с просьбами к другим, сам же отнюдь не был «скор на подношения». Когда король и его люди, измученные сражением со снежным бураном, приблизились к дому Гулиде, тот послал к воротам одну из своих трех дочерей, которых звали Муха, Грохот и Вопль, — в надежде, что ей удастся убедить нежданных гостей пройти мимо. Действительно, смышленая девушка тут же дала королю понять, что в этом бедном доме не придется рассчитывать на хлебосольный прием, ведь старые запасы провизии уже съедены, а новые еще не припасены, женщины в доме сплошь на сносях, коровы бесплодны, всюду снуют бойкие мыши, и даже скамьи, что ставят вокруг столов для пира, все до единой сгнили. Однако после этого предисловия девушка все же взяла короля за руку и повела в дом. Он оставался там три дня и три ночи, и никогда ни раньше, ни потом не случалось ему пробовать «белой еды» (т. е. молочных продуктов) вкуснее, чем в доме Гулиде[321].

Парадоксальность Мунстера проявляется самыми разными способами. Если королевская власть в Мунстере «подобна мухе», то сам народ «подобен пчелам», пчелы же, согласно кельтским верованиям, обладают тайной мудростью, и труд их был благословлен в самом раю[322]. Населяющие Мунстер сверхъестественные существа имеют двойственную природу: Кессар, женщина-изгой, одновременно королева Банба, а женолюб Финтан одновременно мудрец, переживший века и эпохи. Муг Нуадат, король-«слуга», известен также под именем Эоган Великий (Эоган Мор). Точно так же Мугаин, королева Мунстера, известна одновременно под именем королевы Мор Великой королевы[323]. В ирландских легендах рассказывается, как короли отправлялись на ее поиски. Ее дворец находился в Западном Мунстере возле Корко Дивне, и в народе до сих говорят, что, когда светит солнце, значит, «Мор на троне». Финтан меняет свои обличья, а Старуха из Бере много раз переживала пору юности. Сходные превращения описываются и в одной из повестей о фиане, где пришелец из Иного мира открывает судьбу Финна. Этот пришелец носил имя Кронанах (имя его подсказывает, что он из сида Фемун, что в Мунстере) и предстал он перед фениями в устрашающем виде — огромный, черный, страшный. Он достал две дудочки и так заиграл на них, что все, кто «терпел боль и муки, будь то мужи, страдающие от ран, или жены, мучающиеся родами, все погрузились в сладкий сон при звуках этой прекрасной музыки». И далее: «Когда на этого страшного человека упали лучи солнца, он чудесным образом преобразился — не страшным он казался теперь фениям, а прекрасным и царственным, и лицо его было исполнено очарованием юности»[324].