Наследники Дерсу. Пасека

Пчёлы живут недолго, месяц. От трудной без устали работы изнашиваются у них крылья, и темнеет хитин. Дожила пчёлка до преклонного возраста, не замёрзла весной от внезапно упавшего снега в пути, не погибла под летним градом, не схватил на лету жёлтый хищник шершень, не склевала красивенькая птица щурка, величиной с воробушка, то быть той пчеле охранницей. Не позволяет она себе, не трудясь, даром есть мёд, ищет у человека на столе варенье, мёд и первой вылетает на резкий запах дикого зверя, чтобы погибнуть в неравном бою с медведем, защитить свою семью от разбоя. И не трогает хозяина, привыкает к его запаху, знает, разумная, что пчеловод худого ей не сделает, а вот незнакомца, чужака на пасеке укусит, прогонит ценой своей маленькой жизни.

Вьются чёрные пчёлы вокруг Сергея, подлетают на запах сахарного сиропа, в огонь падают, в самый кипяток лезут. Сергей закрыл флягу, пошёл к ближайшему улью, снял крышку, бросил на неё утеплительную подушку, разобрал потолочину из тонких кедровых дощечек. В лицо пахнуло теплом пчелиной семьи. «Попробую без дымаря поработать, – решил он, – костёр близко, дым на улей тянет, не должны злиться». Стамеской подцепил плечики крайней рамки, совершено сухой, отодвинул к стенке улья. На другой рамке он увидел небольшой пятачок цветочной пыльцы, напрыск нектара. «А может, это сироп, которым подкормил Пётр Иванович?» – мелькнула догадка. По рамке, волнуясь, ползали пчёлы. На ножках рабочих пчёл белые, жёлтые и розовые шарики перги. У блестящих ячеек трутни, они наполовину крупнее, набираются сил, поедая мёд.

«Трутней пчеловоды называют дармоедами и нещадно срезают с рамок. На этих рамках матку искать нечего, – вспомнил Сергей наставление Петра Ивановича. – Крайние рамки должны быть медовые, в них семья собирает запас на зиму. Да и летом, бывает, месяц дождь идёт. Когда кончается запас мёда – выкидывают пчёлы личинок: по неписаному закону природы спасается взрослая пчела, а в первую очередь матка. Зацветёт тайга или сахарного сиропа в кормушку пчеловод нальёт – матка снова насеет личинок и продлит жизнь семьи. А мои пчелы голодают, и это не проходит бесследно».

Он поднял другую рамку, запечатанную снизу доверху, светло-коричневую расплодную. На душе потеплело. «Сколько же вот таких хороших рамок?» Отодвигая, пересчитал. Семь. Пчёл на них много. «Матка должна быть в тех местах, где молодые пчелы вышли из ячеек, и она в них вновь откладывает личинки». Сергей поднял рамку и сразу ощутил её легкость. Ячеи пусты. С обеих сторон. Но расплод тут был. Это Сергей помнил. В прошлый раз на плечике рамки он карандашом написал букву «Р» – расплод. Несколько старых тёмных пчёл вытаскивали прозрачные матовые куколки. Они уже доросли до размера взрослой пчелы, но инстинкт самосохранения семьи от бескормицы заставил взрослых пчёл выбросить из улья расплод. Сергей знал, что это плохо. Очень! На контрольном улье, на весах, у средней семьи за неделю прибыло полтора килограмма, по двести граммов в день, а у Сергея убыль. Пчёл рабочих маловато, и они не успевают наносить нектара и прокормить молодую пчелу, и это заставило их пойти на крайнее – выкинуть расплод. Вот, перебирая лапками по кромкам ячеек, скрываясь от солнечного света, побежала на угол рамки пчела с длинным брюшком. За ней спешили пчёлы-кормилицы и охранницы. Сергей приблизил рамку к глазам, затаил дыхание. Матка! Глава семьи, королева и продолжательница рода в тень бежит от солнышка, от чужих пчёл из других ульев прячется, ведь в голодный период они в первую очередь убивают матку, чтобы напасть на растерявшихся в панике пчёл и разграбить улей, вытащить мёд.

Не знает королева, как цветут деревья и травы, как собирается нектар и пыльца. Вылетает матка из улья, за ней ватага трутней, а спаривается она на высоте двух километров с самым сильным самцом. Так происходит отбор в природе самых здоровых мужских особей с лучшими наследственными признаками.

Матка переползла на другую сторону рамки, и Сергей не стал её беспокоить. Жива, не погибла, значит, есть надежда.

«Может, отпуск взять? – подумал он. – Поправить пасечные дела? Или часть отпуска, ведь ещё придётся в августе ехать в институт поступать, дней на десять».

Сергей внимательно посмотрел в ячеи. Матово блестели коконы. Они остаются здесь, наслаиваясь друг на друга после каждой развившейся пчелы. А в старых рамках чёрного цвета затем выводятся мелкие пчёлы. «Заменить бы негодную сушь, да и сами улья не помешало бы. Надо купить вощины. Раз матка здесь, тут и надо смотреть однодневный расплод. Взяток всё-таки идёт, может, матка начала сеять». Он заглядывал в каждую ячейку. Небольшой пятачок в центре рамки был засеян белыми продолговатыми яичками. «Есть! – обрадовался Сергей. – Есть посев! А жизнь-то продолжается!» В соседних ячейках белые червячки скрюченно лежали в капельках маточного молочка. Так оно только называется, потому что им кормят личинок, а пчёлы вырабатывают молочко так же, как воск и прополис, в своих железах. «Буду просить отпуск», – решил Сергей.