Наследники Дерсу. Пасека

Сидит Сергей на чурке под брезентовым навесом у полевой железной печурки, костёр рядом дымокурит, отгоняя надоедливых комаров, мошку и пчёл, пьёт ароматный чай с лозой лимонника, алюминиевой ложкой сотовый язык крошит, от горячего чая он во рту так и тает. Пётр Иванович доволен, что удивил Сергея, потчует.

– Кушай! Вот так и живём от лета до лета, чтоб снова в тайгу податься. Зимой про запас улья да рамки делаем, летом они ох как нужны! Это золотой фонд. В урожайный год только успевай подставлять да мёд качать.

Сергей задумался: «Купить-то пасеку купил, да ей ещё ума дать надо». Он оценивающе посмотрел на хозяина, в углу навеса стояли запасные корпуса с сушью.

– А вощина-то у тебя есть? – спросил Пётр Иванович.

– Нет.

– Купи. На ней выводятся самые крупные пчёлы, а в старых сотах мелкие. Не жалей чёрные соты, переплавь на воск, а за него в обмен дадут вощину. Пчёлы за ночь могут оттянуть пять тысяч ячеек, и матка их засеет, пчёлы вырастут крупными и мёда наносят больше, а в сильную семью на время цветения липы можно и третий корпус надставить.

«Мудрые пчелы! – Сергей слушает совет и рассказ лесничего о жизни этих насекомых, а сам думает: – Без красивых лозунгов миллионы лет назад коммунизм построили. Трудятся до глубокой старости, строят ячеи, в одну рамку до четырех килограммов мёда прячут в запас, а в один корпус улья вмещают целую флягу мёда, тридцать шесть литров! Только появилась на свет пчела, а уже знает, какой формы и каких размеров ячейку строить и что ей делать в молодом, взрослом и преклонном возрасте».

Сергей представил звёздную ночь и подумал, что жизнь от планеты к планете перелетает, может статься, как рой летит к новому пустому дуплу дерева. Сергей смотрел на восковые ячеи, улыбался: «Прямо союз рабочих пчёл. Вот так бы и нам, рабочим людям: семья к семье, город к городу, страна к стране, континент к континенту, как ячея к ячее! Вместе растить детей, учить звёздному делу, чтоб не было войн, насилия, грабежа. Может, и будет когда-нибудь символом добра на земле пчелиный сот? Но люди – не пчёлы, хотя и трудятся многие, как пчёлки. Строит каждый свою ячею, семью, свой уют, как может. И в жизни чего только не увидишь: воюют меж собой за место под солнцем, за должность, а страны – за природные ресурсы соседей. Федька говорил, пчёлы тоже могут у слабого улья матку убить и мёд вытаскать, но за счёт этого выживут сильные. А планета, ведь она одна на всех, и люди лишь недавно в космос вышли, на начальном уровне развития, а когда-нибудь придётся и на другие планеты переселяться. И пшеница была дикой, а помог ей разум человека, селекционный отбор, и кормит она человечество. А чтобы человек имел необходимые ценные нравственные качества, нужен долгий эволюционный процесс и вера в то, что человек сам Бог на планете. Разум должен править миром, а человек – заботиться о своём потомстве, строить детям новое жильё, помогать освоить профессии, беречь природу и её ресурсы».

Когда из-за туч выглянуло солнце, Пётр Иванович, попив чайку, отправился работать с последним рядком пчелиных ульев. Если спрыснуть рамки водой, быстрее пчела будет их чистить, а матка засевать. У Сергея желание идти к пчёлам после позорного бегства от них пропало. Глаз заплыл, пальцы не гнулись, распухли. Пётр Иванович, подмигнув и сощурив в улыбке глаза, подбодрил:

– Не падай духом, а опыт придёт. Мёд наш бывает и горек.

Солнце клонилось к закату, когда Пётр Иванович помог Сергею накормить пчёл, надел накомарник и разлил сироп не спеша, аккуратно.

Фёдор за день откачал мёд, погрузил фляги в «Запорожец», вновь разлил сироп в кормушки пчёлам.

– Ты не едешь домой? – крикнул он Сергею, застёгивая наглухо вход в палатку.

Сергею делать на пасеке было нечего без сахара и вощины, но и возвращаться на выходной день в посёлок не хотелось с распухшим от укусов лицом, ехать с Фёдором тоже, и он мотнул головой.

– Да, чуть не забыл, – Фёдор высунул голову из машины и, пробуя стартёром завести мотор, подал конверт. – Передай соседу. Ленка дала. Из собеса.

Подвязав фартук поверх пиджака с боевой наградой, Пётр Иванович готовил ужин. Он обтёр руки о светлую тряпку, служившую полотенцем, осторожно взял из рук Сергея конверт.

Лена писала, что дома всё нормально, скоро возьмёт отпуск. Вторым листом, вложенным в конверт, было извещение из собеса. В нём говорилось, что ему, Петру Ивановичу Ломакину, инвалиду войны, за заслуги перед Родиной выделен бесплатно автомобиль «Запорожец» с ручным управлением и что ему необходимо срочно прибыть на железнодорожную станцию в краевой центр Владивосток для получения машины.

Пётр Иванович отвёл затуманившийся взгляд от листка бумаги с казёнными скупыми словами и стал смотреть на угасающий закат, который волновался вместе с ним, лучи расплывались и искрились.

– Что ж ты молчал, Федя? Соберусь. В посёлок надо.

– А ты чего не едешь? – спросил Фёдор.

– Таким видом только народ пугать. Завтра уеду. С директором.

– Как знаешь, – Фёдор хлопнул дверцей, – впрочем, сидеть тебе негде.