Наследники господина Чамберса

Нечего и говорить о том, как был счастлив Дидро. Теперь о приданом дочери думать не приходилось. В положенное время она вышла замуж и наградила заботливого отца внуками, которых он любил не меньше, чем дочь.

Терпеливый муж, любящий отец и дед, он был еще и преданным другом. Мы вскоре увидим, что он не порвет отношений с Даламбером даже после того, как великий математик покинет его. В последние годы «Энциклопедии» он больше всего сблизился с Гольбахом и в особенности с Гриммом, «Златокудрый тиран», как называл в шутку Гримма Дидро, беззастенчиво эксплуатировал дружбу, постоянно перекладывая на уступчивого Дени свои собственные дела и заботы.

На этом фоне особенно странно выглядит история с Руссо,

Мы уже касались ее и еще к ней вернемся. Здесь же заметим, что Дидро всегда сожалел об этом разрыве и не мог без нежности вспоминать о былой дружбе. Но дружба так и не была восстановлена, поскольку кружок Гольбаха и Жан Жак стали говорить на совершенно разных языках и больше не понимали друг друга. И виноватой здесь, в первую очередь, оказалась все та же «Энциклопедия», в особенности после ударов, посыпавшихся на нее в конце пятидесятых годов.

Но, прежде чем перейти к рассказу об этом, давайте проведем один день в мире и тишине, один-единственныи день из числа тех, которые так ценил господин главный редактор в годы своей работы над «Энциклопедией».

5. ДЕНЬ В ГРАНВАЛЕ

Сегодня Дидро вскочил чуть свет: наемная карета должна подъехать к восьми, а ведь до этого нужно все приготовить и сложить…

Анна-Туанетта, которой не нравятся эти поездки, никогда не помогает приготовлениям мужа; она нарочно долго не выходит из своей комнаты, а затем начинает ворчать.

Вот и сегодня, когда он уже собрался, раздается ее резкий голос:

%— Боже мой! К чему тащить с собой столько книг! И ведь все только для отвода глаз; будешь ты там заниматься книгами, как же…

Дидро сдерживает себя и ничего не отвечает. Бедная женщина! Она ограниченна настолько, что даже не может понять, зачем редактору «Энциклопедии» книги! И для чего он едет в Гранваль…

Прощание без излишних нежностей, и карета трогается. Часа через два, не позже, он прибудет на место.

Усадьба Гранваль, расположенная в долине Марны, принадлежала теще барона Гольбаха, мадам Дэн. Эта пожилая дама была доброй и общительной, даже, пожалуй, слишком общительной: она любила посудачить. Гостей, и в особенности Дидро, к которому барон испытывал слабость, в Гранвале принимали радушно, и притом, что очень нравилось главному редактору, без всяких церемоний. Побывав в Гранвале однажды, Дидро был так восхищен всей обстановкой, что с тех пор стал ездить туда ежегодно, на две-три недели в сезон.

Дорога подходит к Марне, взлетает на холм, и оттуда открывается красивый вид: река, распадающаяся на несколько рукавов, живописные зеленые островки, деревня, террасой спускающаяся к воде…

Большой господский дом с колоннами возник из-за деревьев парка сразу. Карета останавливается, слуги завладевают багажом Дидро, он здоровается с обеими хозяйками — госпожой Дэн и госпожой Гольбах — и сразу же, не заходя к барону, поднимается в свою комнату.

Да, вы не ослышались, читатель, у Дидро здесь есть своя комната, отведенная специально ему во втором этаже, с окнами, выходящими в парк: ведь он здесь настолько свой, что чувствует себя как дома или, пожалуй, даже лучше, чем дома.

Дени открывает оба окна и удовлетворенно потягивается. Как хорошо, что он здесь! Среди зелени и покоя, в обществе любимых книг, в кругу неназойливых друзей…

Вот только в парке…

Он долго смотрит в окно и вздыхает.

Потом распаковывает свой багаж и расставляет книги по полкам.

Конечно, сейчас бы неплохо завалиться и поспать: еще ранний час, да и дорогой растрясло как следует…

Но нет. Главный редактор быстро побеждает соблазн, садится к столу и тут же с головой уходит в свои рукописи.

Ровно в час дня дверь приоткрывается.

Это хозяин дома.

Смотря из-под своих мохнатых бровей, он видит, что гость работает, делает ему приветственный жест рукой и тут же исчезает…

Славный барон! Сколько деликатности и понимания! Хотя они не виделись вечность и ему многое нужно сказать, он ни за что, как, впрочем, и Дидро, не позволит себе отвлечь друга в часы труда…

Дидро продолжает писать.

«…Сегодня с самого утра я слышу под моими окнами голоса рабочих. Они копают землю и укатывают дорожки сада. Завтракают они куском черного хлеба, утоляют жажду в соседнем ручье, в полдень ложатся передохнуть прямо на землю, а через час снова принимаются за работу. Они веселы; они поют; они обмениваются добродушными грубыми шуточками, которые вызывают их смех. Вечером, возвратясь домой, они найдут полунагих детей у покрытого копотью очага, грязную крестьянку и постель из сухих листьев…»

Дидро поднял перо от бумаги и снова взглянул в парк. Смотрел несколько минут. Попытался закончить фразу.

Вздохнул и бросил перо.

Больше писать не хотелось.

Часы отбивают один удар.

Это половина второго.

Дидро надевает свой парадный камзол и спускается в госстиную.

Здесь уже все в сборе.

Барон открывает ему объятия.