Наследники господина Чамберса

Специалисты выделили 1296 статей, бесспорно принадлежавших Дидро. Но это число следует увеличить: он не всегда подписывал свои личные труды и часто дописывал за других, дописывал так основательно, что получался совершенно новый текст.

Да, он был энциклопедистом в самом точном смысле слова.

И не только потому, что выдвинул идею «Энциклопедии» и от начала до конца руководил своим детищем; не только потому, что составил для «книги книг» обширнейшую статью «Энциклопедия», где на ста сорока страницах рассказывал об истории и принципах работ подобного рода. Нет, он был подлинным энциклопедистом по характеру своих знаний и интересов, по диапазону своих авторских возможностей, наглядно отразившихся на страницах каждого тома.

Достаточно перечислить разделы «Энциклопедии», в которых Дидро выступал как автор.

Вот они: «Земледелие», «Архитектура», «Астрономия», «Ботаника», «Физика», «Химия», «Коммерция», «География», «Грамматика», «История», «Естественная история», «Юриспруденция», «Литература», «Искусство», «Логика», «Медицина», «Метафизика», «Минералогия», «Металлургия», «Мораль», «Философия», «Теология».

Конечно, он не везде одинаков. Он сочиняет статьи-малютки, по две-три строчки каждая, и статьи-гиганты, по сорок, пятьдесят, сто страниц; он публикует легкомысленно-игривые эссе и серьезнейшие разработки; он пишет потому, что не может не писать, и потому, что написать больше некому.

Среди массы его статей, однако, можно выделить несколько направлений, играющих особенно важную роль в его творчестве, показывающих его истинные научные интересы и его подлинное авторское лицо.

Если собрать воедино все статьи Дидро для раздела «Философия», можно составить целый том истории философии с древнейших времен до середины XVIII века. Он писал о Платоне, Аристотеле, Сократе, Гераклите, Пифагоре, о стоиках, циниках, схоластах, о Спинозе и о своем учителе Локке. В философских статьях Дидро отчетливо прослеживается его собственное направление в философии, утвердившееся со времени «Письма о слепых». Он отвергает учение о «врожденных идеях», господствовавшее в философии со времен Декарта. Врожденным идеям Дидро противопоставляет ощущение, объясняя материю как «всеобщую причину наших ощущений, одновременно являющуюся их предметом».

Хотя в естественнонаучных статьях Дидро встречается много наивного, однако и здесь его материалистические воззрения стоят на первом месте. Опираясь на Бюффона, он идет дальше по пути эволюционной теории, высказывая ряд гениальных догадок, предвосхищающих Дарвина. Рассматривая животных, растения и минералы, Дидро не может найти существенных границ между ними, утверждая единство всех видов природы и возможность перехода одного вида в другой.

Статьи, посвященные обществу, экономике и политике, являются, быть может, самым сильным из того, что дал Дидро «Энциклопедии». Так, разбирая смысл слов «Охота» и «Происхождение», он осуждает феодальные забавы и привилегии, бьющие по крестьянству, точно так же, как и несправедливость сословного деления старой Франции. В статье «Тираны» — статье, на первый взгляд, чисто исторической — после рассказа о древнегреческой тирании есть слова, прямо обращенные ко времени Людовика XV: «…Из всех зол, терзающих человечество, тираны являются самыми пагубными…» В статье «Законодатель» Дидро заявляет: «…Всякий законодатель должен стремиться к укреплению государства и счастью граждан… Законодатель выполняет свои функции, если он как можно меньше умаляет свободу и равенство людей, доставляя им как можно больше спокойствия и счастья…» В противном же случае, законодатель превращается в тирана.

Дидро был организатором энциклопедистов. Если мы называли его генералом их армии, то в равной мере он может быть назван и президентом их республики. Несмотря на его общепризнанную доброту и снисходительность, здесь все ему подчинялись, и даже самолюбивый Даламбер бывал не раз вынужден отступать перед его авторитетом.

Обычно, получив материал от кого-либо из авторов, Дидро читал его сам и организовывал чтения, в которых участвовали ведущие энциклопедисты. Такие чтения устраивались или на квартире Дидро или, значительно чаще, на квартире Гольбаха, более приспособленной для больших сборищ. После всестороннего обсуждения главный редактор дорабатывал статью сам или, в зависимости от ее содержания, передавал Даламберу.

Правя свои или чужие статьи, работая над корректурами или над проверкой досок для печатания гравюр, он мог месяцами сидеть по десять — двенадцать часов в сутки, не разгибая спины, а иногда проводил за своим столом и целые ночи. Однажды, трудясь таким образом, он не заметил, как заснул; голова его упала на стол, опрокинув стоящую рядом свечу… Он проснулся от дыма, резавшего глаза, и обнаружил, что часть книг и бумаг, лежавших на столе, превратилась в пепел.

— Я никому ничего об этом не сказал, — признался Дидро другу, — потому, что один намек на подобное происшествие отнял бы у моей жены сон на всю жизнь…