Наследники империи

– Любая война глупа и бессмысленна. Люди убивают друг друга просто так, из жадности и амбиций, прикрываясь высокими идеями и целями. Если бы хишимерцы не резали пленных на алтаре своего бога, местные крестьяне наверняка предпочли бы покориться, а не сражаться. Да и кочевники тоже. По большому счету людям без разницы, кто их обирает, арамейские князья, кочевые вожди или хишимерские правители. Лишь страх смерти заставляет их бороться, а вовсе не желание отстоять землю и свободу. Да и нет у них никакой свободы. Арамейские князья и хишимерские вожди бьются за землю и власть, а крестьянам эту войну просто навязали.

– Интересно, что бы ты сказал, если бы тебя самого хотели лишить свободы? – пробурчала девушка, уязвленная его словами.

– Ничего.

– Ну да, – насупилась Коринта. – Просто всех поубивал бы без всяких слов.

Армия Тота все ближе подходила к Хоруму. Впереди мертвого войска двигалась повозка, запряженная двумя волами. На перекладинах косого креста, закрепленного в повозке, был распят человек. Среди арамейских воинов поднялся ропот, защитники Хорума узнали в распятом пленнике верховного жреца Дромидиона.

Среди шеренг мертвых воинов поднялось ящероподобное существо, издав грозный рев. Степь всколыхнулась волной, словно покрывало, ряды защитников Хорума расстроились, многие не удержались на ногах. Глинобитные стены города содрогнулись и покрылись трещинами. По мере приближения войска Тота в клубах пыли с земли поднимались павшие в недавней битве бойцы, присоединяясь к армии мертвых и приводя в еще больший трепет арамейцев и гипитов.

Вдоль сломавшихся рядов арамейского войска промчался всадник в алом плаще, призывая воинов к бою. Увлекая бойцов за собой, он первым устремился навстречу противнику.

– Ваш император гораздо смелее, чем принято считать, – невозмутимо заметил Тангендерг, наблюдая со стены, как две армии сошлись на равнине. – Хотя, конечно, такая показная храбрость неразумна для полководца.

– В его руках меч Хорруга, – послышался голос рядом.

Тангендерг не оглянулся, Коринта же с интересом разглядывала человека в жреческом одеянии, занявшего место на стене рядом с ними.

– Меч Хорруга? – переспросила девушка.

– Когда-то именно этим мечом Хорруг вырезал сердце из груди Тота, – пояснил жрец. – Его клинок хранит печать Дромидиона. Лишь этим мечом можно одолеть бога мертвых. Но это должен быть ты.

Он перевел взгляд на каданга.

– С чего вдруг? – равнодушно спросил Тангендерг.

– Мое имя Демилий. Впервые я попал в этот город много лет назад вместе с Хорругом, вместе с ним побывал в храме Тота, вместе с ним дошел до побережья. Кровь Хорруга способна не только вернуть сердце богу мертвых. Вкупе с мечом, отмеченным печатью Дромидиона, она может изгнать его обратно в царство Смерти. Я давно заметил тебя здесь. Рисстаний прямой потомок Хорруга, но в твоих жилах кровь нашего первого императора гораздо сильнее. Меч Хорруга должен быть в твоих руках.

– Очень интересная история, – процедил Тангендерг.

– Ты ведь не для того привел к Хоруму кочевников, чтобы они полегли здесь вместе с арамейской армией, – многозначительно произнес жрец.

Каданг скривил губы.

Между тем две армии сошлись на равнине. Мертвые воины Тота оказались менее проворны, чем при жизни, однако обладали исключительным преимуществом – бессмертием. Получаемые ранения никак не сказывались на их боеспособности, а погибающие от их клинков противники тут же присоединялись к армии мертвых.

– Рубите им головы! – призвал защитников Хорума Аррелий, яростно располовинивая врагов ударами меча. – Рубите их на части!

Гиппарион Рисстания взвился на дыбы перед хишимерским божеством. Молодой император скатился с седла на землю и едва увернулся от копья мертвеца. Вскочив на ноги, он рассек противника мечом, отбил выпад другого, снес голову еще одному. Переселившись из лесов на побережье, арамейцы не спешили расставаться со своими традициями – как и любому мальчишке княжеского рода, в детстве Рисстанию пришлось пройти обучение бою, поэтому оружием он владел довольно неплохо. Удары отцовского меча разваливали мертвых противников на части.

Рев Тота оглушил молодого императора, от удара хвостом земля вновь содрогнулась так, что Рисстаний едва устоял на ногах. На мгновение дыхание сперло, арамеец почувствовал невидимую хватку на горле. Лезвие меча скользнуло по чешуйчатой шкуре божества, острые когти величиной с добрый клинок рассекли воздух перед самым лицом. От следующего выпада Тота Рисстаний не успел увернуться. Отлетев на два десятка шагов, арамейский император упал на спину, пальцы выпустили рукоять меча, разорванная на груди кольчуга окрасилась кровью.

Перепрыгнув через поверженного правителя Арамеи, к Тоту устремился человек в изорванных одеждах. Протянув руки к свирепому божеству, он воззвал:

– Сокруши наших врагов, владыка! Я Гишер, твой верный слуга! Дай мне силы служить тебе, повелитель!

Тот отмахнулся от своего бывшего жреца, как от назойливой мухи, Гишер отлетел далеко в сторону, сбив с ног нескольких сражающихся воинов, и прокатился по истоптанной траве.