Наследники с Пайнэппл-стрит

Он явился к ней общежитие в следующие выходные, и она порвала с ним, но он не смирился. И твердо вознамерился вновь завоевать ее. Он посылал ей цветы и подарки, он купил ей «кольцо обещания» с бриллиантом, которое, как она знала, было ему не по карману. Саше хотелось расстаться с ним, обрести возможность двигаться дальше, заводить друзей, начать новую жизнь, но она не могла. Несмотря ни на что, Маллина она любила и прекрасно понимала, что, кроме нее, у него ничего нет. Когда она представляла, как он пытается уснуть у себя в спальне под ревущую музыку, рядом с взбалмошным братом и отцом, громящим мебель, у нее разрывалось сердце. Она уехала, и теперь ему некуда идти. Всю эту зиму они провели в ссорах и примирениях, Маллин то впадал в ярость, то упивался раскаянием. Друзья Саши понемногу начинали ненавидеть его, ее мать считала, что лучше положить конец этим отношениям, а ее родные и двоюродные братья еще тверже, чем когда-либо, верили, что она обязана поладить с Маллином. А когда Маллин ударил какого-то парня за то, что тот заговорил с Сашей на вечеринке, и она оказалась втянутой в драку, ей пришлось предстать перед дисциплинарной комиссией Купер-Юниона и Маллину запретили появляться в кампусе. Для Саши этот случай стал последней каплей. Она занималась тем, что любила, она нацелилась получить образование и не обрасти долгами, а Маллин ей все испоганил. Сердцем она ожесточилась против него. Все было кончено.

Родные так и не смогли ее простить. Они по-прежнему постоянно виделись с Маллином, катались на его катере, уезжали с пивом на водохранилище или на песчаную косу. Когда Саша приезжала домой на каникулы, братья не упускали случая известить ее, что встречаются с Маллином на ужине в «Блаффвью» или за выпивкой в «Кэп-Клабе». Через два года, когда Саша привезла домой нового парня, ему оказали холодный прием и, поскольку у него волосы закрывали уши, его в лицо называли «хиппарем». Несколько недель спустя он расстался с Сашей, и она его не винила. Кто бы захотел связаться с такой семейкой, как у нее?

Даже по прошествии десяти лет Саша все так же виделась с Маллином, приезжая домой к родителям. Он все еще был лучшим другом ее братьев, заходил посмотреть Суперкубок, возил их на моторке – той же марки, «Уэйлер», только размером больше и качеством лучше. Теперь у него был свой ландшафтный бизнес, он преуспевал, но вместо того, чтобы двигаться дальше, цеплялся за семью Саши, как за собственную. Саша не знала, живет ли его отец до сих пор в доме с облупившимися зелеными стенами. Она взяла за правило никогда об этом не спрашивать. Маллин бесповоротно изменил что-то в отношениях между ней и братьями, а также в ее отношении к любви. Она видела, как выглядит всепоглощающая страсть, знала, каково это – нестись по течению пылкого обожания и ярости, и больше такого не хотела. Она мечтала о ком-нибудь надежном, спокойном и покладистом, о том, кто любил бы ее, но не настолько, чтобы полностью потерять самого себя.

5. Джорджиана

Джорджиана знала, что миллениалы и их психотерапевты, ее современники, додумались винить своих родителей во всевозможных жизненных проблемах, но, если уж говорить о жалкой истории свиданий самой Джорджианы, виноваты действительно были ее родители. Ее отдали в частную школу на той же улице, где все и всё про всех знали, дружили с четырехлетнего возраста и к моменту вступления в пубертат были практически братьями и сестрами, так что сама мысль о свиданиях казалась им явным извращением. До двадцати лет ее отправляли в девчачий летний лагерь, где все поголовно не стеснялись отрыжки и не брили ноги. В двенадцать лет ее заставили ходить на уроки бальных танцев, где мальчишки надевали белые перчатки, а поставленный с ней в пару Мэтт Стивенс держал темп, с силой делая выдохи через нос прямо ей в лицо. Неудивительно, что до университета она дожила девственницей, и это было настолько унизительно, что она врала на этот счет всем, в том числе Коди Хантеру, с которым встречалась на первом курсе, и он радостно и ни о чем не подозревая дефлорировал ее на односпальной удлиненной кровати, пропахшей дезодорантом «Экс» и защитными накладками для лакросса.

Среди ее друзей было немало парней, но всякий раз, заинтересовавшись кем-нибудь, она скорее избегала этого человека, чтобы не оконфузиться из-за стыдливого румянца и неловкости. Все это означало, что к двадцати шести годам в ее списке числилось три бойфренда, два сексуальных партнера и уверенности в вопросах романтики не больше, чем у головастика.

Как бы ни хотелось ей завязать еще один воодушевляющий разговор с Брэди за обедом, оказалось, что создать повод она не в состоянии. Встречаясь с ним в коридорах, она улыбалась и здоровалась, но всякий раз кто-нибудь из них или был в компании другого коллеги, или спешил на совещание, которое вот-вот начнется. За обедом они пересекались еще несколько раз, но всегда рядом за столом сидел еще кто-то с коробочкой тайской еды навынос или салатом.