Наследники с Пайнэппл-стрит

Лина и Кристин выказывали безграничную снисходительность, были готовы обсуждать даже самые незначительные коридорные встречи и подвергать анализу их смысл, но даже они сходились во мнении, что, если Джорджиана желает сделать Брэди своим четвертым бойфрендом и по совместительству третьим сексуальным партнером, она непременно должна найти способ снова заговорить с ним. Но Брэди, как вскоре выяснилось, взял эту задачу на себя.

По понедельникам она каждую неделю играла в теннис, поэтому в туалете второго этажа, оклеенном, как обоями, картами Лаоса и Камбоджи, переоделась в юбку и топ, закинула на плечо ракетку и сумку, спустилась по изогнутой спиралью лестнице, прошла мимо почтовых ящиков и стойки администратора и вышла в теплый вечер. И уже собиралась перейти через Монтегю, когда услышала, что ее зовут, и обернулась.

– Эй, Джорджиана, подождите!

Это был Брэди.

– А, привет, что такое? – Она улыбнулась, и внутри у нее будто затрепыхалась рыбка.

– На теннисные корты идете?

– Да, у меня партия в шесть.

– Отлично, мне тоже в ту сторону. – Он улыбнулся. Загорелся зеленый, и они перешли через улицу вдвоем, вместе с целой толпой бегунов трусцой, велосипедистов, офисных сотрудников с ноутбуками в сумках, мам с колясками.

– С кем играете? – спросил Брэди.

– Сегодня – с некой Джун Линь. И это досадно, потому что хочется играть в полную силу, а с ней получается что-то вроде игры в одни ворота. Просто играет она так себе, а я постоянно, когда мы встречаемся на площадке, раздражаюсь, пытаюсь гонять ее и в итоге начинаю ошибаться сама.

– Стало быть, халтурите, чтобы играть на ее уровне, да? – насмешливо отозвался он.

– Не хочу показаться грубой, но для игры вполноги есть другие партнеры. Не понимаю, почему ей хочется постоянно проигрывать.

– Значит, вы всегда обыгрываете ее?

– Вообще-то нет, потому что от раздражения начинаю косячить! – Джорджиана рассмеялась.

– Так, может, она продолжает партии, обыгрывает тех, кто играет в полную силу, в итоге убеждена, что и она играет так же хорошо, как они? – притворно-невинным тоном предположил Брэди.

– Да ведь именно это и происходит! Замкнутый круг какой-то!

– Вот что я вам скажу, Джорджиана: хоть вы и сходите за милую особу, на самом-то деле вам только дай с кем-нибудь посоперничать! Я уже собирался спросить, не хотите ли как-нибудь сыграть со мной, но теперь уже не уверен, стоит ли, – шутливо заметил он. Легкий ветер ерошил ему волосы, он закатал рукава рубашки выше локтей. Джорджиана вдруг осознала, как близко они идут, как легко попали в ритм и как ее голые ноги покрываются гусиной кожей. Она поспешно отогнала эти мысли, чтобы не налиться флюоресцентно-красным румянцем и не испортить все сразу.

– Я бы охотно сыграла с вами. Давайте попробуем, – ответила она.

– Здорово! Завтра после работы вы свободны? Или теннис два вечера подряд – это чересчур?

– Для нас, играющих в полную силу, в теннисе нет такого понятия, как «чересчур». Но поблажек вам я давать не собираюсь. И если вы не станете играть хотя бы вполноги, вам несдобровать, – предупредила она.

– Ничего другого я и не ждал. И, к вашему сведению… – он посмотрел на нее, прищурившись и склонив голову набок, – по-моему, полной силы в вас как минимум двойная доза, – с этими словами он повернулся и направился в ту сторону, откуда они пришли, а Джорджиана мысленно пережила целых сорок семь смертей. Это были самые дурацкие и самые лучшие слова, какие она когда-либо слышала от мужчины, и она сразу схватилась за телефон, чтобы написать Лине и Кристин. Все они ждали на берегу, всматриваясь в морские дали в поисках обнадеживающих знаков, и вот наконец надежда замаячила на горизонте.

Следующим вечером они встретились на крыльце особняка и вместе зашагали на Атлантик-авеню. Брэди был в спортивных шортах, на штанине которых все еще виднелась маленькая прозрачная этикетка, и его теннисная сумка тоже выглядела новенькой. Они размялись у сетки, сыграв в мини-теннис и гоняя мяч туда-сюда. Джорджиана заметила, что он привычно держит ракетку, делает хорошие замахи и двигается с легкостью тренированного спортсмена. Они отошли к линии подачи и начали розыгрыш. Игроком он оказался сильным – Джорджиане всегда нравились соперники-мужчины, – и они по очереди пускали мяч через весь корт по диагонали, аккуратно нацеливая удары в одни и те же точки. Когда же они начали играть на счет, Джорджиана поняла, что на самом деле играет намного лучше, чем он, однако состязаться с ним было забавно. Играл он быстро и сильно, но, случалось, делал такой нелепый удар, что им приходилось бежать за мячом на соседние корты, во весь голос извиняясь перед соседями и давясь хохотом. Они играли час, пока свисток не возвестил завершение их сеанса и следующая пара не выскочила на корт, демонстративно разминаясь и не желая терять ни секунды отпущенного им времени. Теннисисты были печально известны своим рвением.