Наследники с Пайнэппл-стрит

После обеда, после того как Джорджиана зашла к отцу, поцеловала его, поздоровалась и попрощалась, после того как согласилась сходить с матерью на следующей неделе в «Юниверсити-Клаб» на обед филантропической тематики, она направилась вместе с Кордом и Сашей к ним домой. С выданным Сашей вместительным магазинным пакетом для вещей Джорджиана вошла в спальню своего детства. Полюбовалась выстроившимися на полках призами, а потом поняла, что здесь и вправду осталась уйма вещей. Книги и фотоальбомы, хрустальное блюдо от «Тиффани», в которое она раньше складывала серьги, жестянка с засушенными лепестками роз, которые она принесла домой с бабушкиных похорон, целый ящик старых клеевых карандашей и липких флакончиков с лаком для ногтей. Джорджиана разбирала их, оставляя хлам и складывая в мешок те вещи, из-за которых нервничала, думая, как бы их не выкинула Саша. Кто-то сменил любимое покрывало Джорджианы с бархатцами на белое стеганое, в итоге комната стала похожа на безликий номер отеля. Покрывало с бархатцами она нашла свернутым в нижнем ящике комода и демонстративно расстелила на постели, где оно и должно было лежать. А когда закончила, увидела, что тот самый бобер все еще стоит у нее на письменном столе. Нести его к себе в квартиру ей совсем не хотелось. Высунувшись за дверь, она огляделась. Увидев, что Корд и Саша в кухне варят кофе, она засунула деревянную фигурку в самую глубину стенного шкафа.

Однажды Джорджиане довелось проснуться в одной постели с голой парой. В то время она училась на последнем курсе и приехала в Амхерст навестить Кристин. Они отправились в какой-то китайский ресторан, попали на состязания «скорпионьей чаши», заказали на весь стол две гигантские посудины красного пунша, разделились на команды и пили пунш через соломинку наперегонки. Потом перебрались в бар, где Джорджиана никого не знала, но отлично провела время, стаканами пила светлый «Бад» и играла в «я никогда в жизни не…» – эта игра Джорджиане особенно удавалась, поскольку за свою жизнь она и впрямь мало что успела сделать. Наконец они вернулись к Кристин в дом за пределами территории кампуса, где Джорджиане отвели кровать другой девчонки, уехавшей в гости к родителям в Бостон, но, когда Джорджиана встала ночью пописать, на обратном пути она слегка заплутала в темноте и забралась не в свою постель, а в ту, где уснули Кристин и парень, с которым та встречалась на последнем курсе. Шесть часов спустя они проснулись с диким похмельем и обнаружили Джорджиану у себя в кровати, и если она была одета в темно-синюю футболку с надписью «Теннис на Генри-стрит» и легинсы, то двое ее соседей лежали абсолютно голые. К счастью, они сочли этот случай уморительным и рассказали о нем всем присутствующим на позднем завтраке в столовой, а тем временем Джорджиана сжевала четыре вафли, осознала, что все еще пьяна и что ей надо проспаться, прежде чем садиться в машину и рулить обратно в Браун.

По сей день тот пенис был третьим из когда-либо увиденных Джорджианой – если не считать финала «Ночей в стиле буги» или «Жестокой игры». (Кино не в счет. Как и порно – не то чтобы Джорджиана его смотрела. Она страшно боялась подцепить вирус на телефон.)

Джорджиане хотелось проснуться рядом с Брэди. Позавтракать вафлями вместе с Брэди. И уж точно хотелось увидеть Брэди голым. Когда он вернулся из двухнедельной поездки, они возобновили походы на теннис по вторникам. У Брэди отросли волосы и слегка обгорела переносица. Джорджиана дразнила его, утверждая, что он всем наврал и вместо того, чтобы просиживать в правительственных конференц-залах, устроил себе пляжный отпуск. Потому что после обсуждений малярии и полетов через всю страну экономклассом так хорошо выглядеть просто невозможно.

После часовой игры оба были взмокшими и хотели пить. Вечер выдался теплым, Джорджиана жадно глотала воду из своей бутылки, пока Брэди заново обматывал рукоять ракетки.

– Изменяла мне, пока я был в отъезде? – шутливо спросил Брэди. – Вижу, ты здорово научилась подрезать бэкхендом. С кем играла?

– Сама знаю! Разобралась наконец, что делала не так! Мы с мамой играли в выходные, и вдруг меня осенило. – Она сунула бутылку с водой обратно в сумку и распустила волосы, собранные на время игры в хвост.

– Так мило, что вы с мамой играете вдвоем, – заметил Брэди, и Джорджиана сразу почувствовала себя двенадцатилетней.

– Ей под семьдесят, поэтому я стараюсь ее не гонять. Вообще-то она посоветовала мне давать тебе выигрывать.

– Ты говорила со своей мамой обо мне? – спросил Брэди, толкнув ее плечом.

– Она же спросила, с кем это я играю в теннис! – делая вид, будто оправдывается, воскликнула Джорджиана. – Я и не говорила, что мы… ну, любовники!

– Значит, вот оно как? Я просто тот, с кем ты играешь в теннис? – Он снова толкнул ее в плечо и не отстранился, так что они прильнули друг к другу, вся его рука согревала ей бок.