Наследники с Пайнэппл-стрит

– На ужин я схожу, а на день рождения меня что-то не тянет.

– Это мы еще посмотрим.

В душе Джорджиана почувствовала, как живот сжался в приступе тревожности. Помывшись, она приняла еще полтаблетки, высушила волосы и накрасилась.

За ужином Джорджиана выпила две «Маргариты» и впервые за несколько недель ощутила, как во всем теле появляется легкость. От сахара и алкоголя у нее словно зазвенело в груди, она смеялась, слушая рассказ Кристин про одну девчонку из их школы, которая влюбилась в аргентинского игрока в поло и все состояние своей семьи растранжирила на лошадей. Говорили о жене босса Лины, которая распорядилась разобрать бассейн на нижнем этаже их дома из коричневого песчаника, потому что ей смертельно надоело по семь дней в неделю играть роль спасателя, когда к ее детям приходили поплескаться друзья. Джорджиана ковырялась в салате с ломтиками манго и слизывала соль с ободка своего бокала. Подруги ни о чем ее не расспрашивали. Им было незачем лезть в ее дела или требовать, чтобы она заполняла паузы, – они просто развлекали ее смешными историями и заказывали очередные сладкие напитки.

Расплатившись, они вызвали такси и отправились к Сэм, где в лифте с зеркальными стенами успели поправить макияж. В кухню и гостиную набилось человек пятьдесят, гремела музыка, обеденный стол был уставлен бутылками вина, крепкого спиртного и шейкерами. Кристин налила себе и подругам текилы с содовой – ведерко для льда оказалось пустым, ваза с лаймами опрокинутой, – и они смешались с толпой. Заметив в дверях кухни Кертиса Маккоя, Джорджиана не удивилась, будто заранее знала, что встретит его в гостях. Деталь головоломки, куда-то запропастившаяся еще с того вечера в русском дансинге, вдруг со щелчком встала на свое место. Джорджиана подошла к Кертису и с холодной улыбкой чокнулась своим пластиковым стаканчиком с его, так что от неожиданности он плеснул пивом на пол.

– Не ожидала увидеть тебя здесь, Кертис. Я думала, твои строгие нравственные принципы не позволяют тебе ходить по вечеринкам.

– Привет, Джорджиана. – Поморщившись, Кертис стряхнул попавшее на рукав пиво. – Вообще-то я как раз надеялся на какой-нибудь из этих вечеринок встретиться с тобой.

– Да ну? И зачем же? Больше не нашлось никого, кто позволил бы тебе срать на него с высоты твоего величия?

– На самом деле я хотел извиниться. Я был в паршивом настроении, чувствовал себя неловко в той обстановке и потому сорвался на тебе, чего не должен был делать.

Джорджиана помедлила: судя по виду, Кертис искренне раскаивался.

– А еще ты очень грубо отозвался о моих очках, – нахмурилась она.

– Извини. Очки были симпатичные, – сокрушенно признал он. Выглядел он таким виноватым и сконфуженным, что Джорджиана смягчилась.

– Да я просто поиздевалась над тобой. А очки были убожеством. Я взяла их у мамы, – она засмеялась.

– А, ладно. – Кертис нерешительно улыбнулся. У него был красивый рот, ровные белые зубы, мягкие губы и ямочка на подбородке. Мимо них постоянно ходили из кухни в гостиную и обратно, кто-то толкнул Джорджиану, и она легонько ударилась о грудь Кертиса. Потом положила руку ему на плечо. В комнате было жарко, она слегка плыла перед глазами, и Джорджиана подалась вперед и поцеловала Кертиса в губы. Поначалу он пытался отстраниться, но она прижималась к его губам до тех пор, пока он не сдался и не ответил на поцелуй.

– Эй-эй, Джордж, какого хрена? – вдруг возникла у нее за спиной Лина. – Вокруг полно народу.

Джорджиана отпрянула, пошатнулась, лицу стало жарко, и она в приливе стыда вдруг заметила, что сильно опьянела. Схватив Лину за руку, она потащила ее через гостиную.

– Мне надо домой.

На следующее утро при пробуждении ее окатила волна ненависти к себе. Голова раскалывалась, желудок побаливал, воспоминания о минувшем вечере были смутными и обрывочными. Оглядев себя, она увидела, что по-прежнему одета в джинсы и блузку и волосы заплетены в косу. В кухне микроволновка осталась с дверцей нараспашку, свет был включен, замороженная пицца лежала в картонной коробке оттаявшая, но сырая.

Джорджиана выругалась шепотом, поспешила в ванную, осмотрела себя в зеркало и почистила зубы. Она не помнила, чтобы ее рвало, но горло побаливало, и ощущения на языке были странными. На руке ниже локтя обнаружился синяк, а где она его набила, она не помнила. Бросив джинсы и блузку в корзину с грязным бельем, она влезла в старую футболку. Корд прислал ей три сообщения насчет тенниса. Он забронировал им корт на полдень. Время уже подходило к одиннадцати. Джорджиана набрала эсэмэску Лине.

«Я что, целовалась с Кертисом Маккоем?»

Лина ответила немедленно: «Как я рада, что ты жива. Ты пропустила всего три порции, но была уже ВДРЫЗГ. Может, из-за желудочного вируса?»

«ЛИНА, Я ЦЕЛОВАЛАСЬ С КЕРТИСОМ МАККОЕМ?»

«Эм… ну да, было такое».