Наследники с Пайнэппл-стрит

В день панихиды по Брэди она выпила полторы таблетки, оделась в черное и поехала на метро в Верхний Ист-Сайд. Сидя вместе с коллегами в задних рядах, она смотрела, как родители Брэди, убитые горем, встречали подходящих к ним родственников. Оба работали в Оксфаме; Брэди пошел по их стопам. Он был так похож на свою мать, что Джорджиане стало больно смотреть на нее. Во время службы выступил лучший друг Брэди, его старший брат и Амина – миниатюрная, элегантная, чуть за тридцать, на которую Джорджиана невольно уставилась во все глаза. Так вот она, женщина, владевшая половиной сердца Брэди. Его друг, его брат, его жена – один за другим они вставали и предъявляли права на память о нем. Но ведь он любил и ее, Джорджиану. Она точно знала это, однако страдала в одиночестве, вялая, с кружащейся от транквилизаторов головой, молча слушала, сидя на скамье, как жена Брэди плачет и обнимается с его родней.

Без Брэди на работе, Брэди по вечерам вторников, Брэди по выходным Джорджиане нечего было предвкушать, и она измеряла свои сутки только в милях, которые пробежала, и часах, которые проспала. Дарли заметила в газете статью о разбившемся самолете, но от ее расспросов Джорджиана уклонилась.

– Это были руководители каких-то проектов из Пакистана, я их не знала, – солгала она, уверенная, что даже произнесенное вслух имя Брэди прорвет плотину ее эмоций. Корд по-прежнему вытаскивал ее на теннис по выходным и воздерживался от вопросов о том, почему она так явно мучается, но, подобно всем БАСПам, был убежден, что физическая активность исцеляет от любого недуга. Одна только Лина задала ей прямой вопрос о транквилизаторах, заметив, что, когда они пили, Джорджиана, едва успев захмелеть, отключилась. «Детка, не знаю, что ты там принимаешь, но со спиртным оно не сочетается. Лучше тебе выбрать какую-нибудь одну отраву», – посоветовала она. Джорджиана по-прежнему сгорала от стыда за то, что поцеловала Кертиса на вечеринке прилюдно, в присутствии такого множества людей, но, как ни странно, после того как он не снизошел до нее во время случайной встречи на улице, ей стало легче. Она представляла его застывшее лицо, его спутницу и его собаку и, хотя ей все еще было мучительно неловко, в некотором смысле ощущала прилив сил.

Она обедала у родителей, вяло жевала копченую семгу с черным хлебом и читала спортивный раздел газеты, как вдруг ее мать, показывая воскресную рубрику «Стиль» в «Нью-Йорк Таймс», спросила:

– Кертис Маккой – помнишь такого? Он учился с тобой в одном классе в школе на Генри-стрит.

– Что? – вздрогнула Джорджиана. Откуда ее мать узнала про Кертиса?

– Здесь статья о молодых миллиардерах, отказывающихся от наследства, а в ней – интервью с ним. Его отец – Джим Маккой. Помню, во время зимнего сбора средств он повел себя весьма нелюбезно. – Она фыркнула и протянула Джорджиане газетную страницу.