Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

— Я не слышу никого из вас. И это сводит меня с ума. Никак не могу понять вашу связь, связывающую вас троих. Не могу понять природу твоей силы. Твой с Атанаис дар удивителен. Она поёт, ты управляешь пламенем, хотя не рождаешь его. Акме сама создавала свой огонь, Атанаис сама создаёт свою песню, я — свет. Но ты влияешь на что-то извне. Интересно, можешь ли ты влиять на что-то, кроме огня?..

— Не хотел бы пробовать.

— И я понимаю тебя. Но нам нужно будет понять, какой ты хранишь потенциал.

— Я всю жизнь мечтал получить подобное же могущество, как у тебя и тётушки Акме, — хмыкнул Акил. — Я получил нечто подобное, и теперь не желаю владеть им. Я мечтал сражаться с демонами, но я сражаюсь с людьми и убиваю их своим рианорским огнем. Пусть это враги, желающие нам смерти, но они люди! Из целителя я стал убийцей.

— Ты стал защитником, — возразил Лорен. — Ты защитил Аргос, невинные жизни целого народа, своих товарищей. Да, ты убивал, и я не могу принять этого, как целитель, противник насилия, но как Рианор, защитник своей земли, и как отец, защитник своей семьи, я на твоей стороне. И буду поддерживать и направлять тебя столько, сколько смогу.

— Ты оправдываешь мои жестокие деяния? — жестко усмехнулся Акил, отвернувшись.

— Я не оправдываю их. Я признаю, что у тебя не было выбора. Я ни в чём не смею винить тебя. Мы, уже однажды прошедшие через ужасы Кунабулы, ни к чему вас не подготовили, наивно полагая, что в Заземелье опасности нет. Мы бросили вас на растерзание этим диким племенам, этим жестоким людям. Мы бросили вас выживать. И это величайшее наше горе, это стыд наш за наше высокомерие и безразличие к судьбе своих детей. Мы поплатились принцем, теперь ищем Атанаис и Ишмерай… — чёрные глаза Лорена Рина горько заблестели. — Я всей душой верю, что они живы, но сможем ли мы найти их в этих бескрайних лесах, городах да странах? Куда ушли они? Где затерялась и где живут?..

— Мне постоянно снится, как Ишмерай погибает. Я вижу гибель её каждую ночь.

— Сны значат что-то только для фавнов, — возразил Лорен. — У людей сны отражают лишь мысли и тревоги. И среди них нет прорицателей. Даже среди Рианоров. Ишмерай и Атанаис живы. Однажды Провидица сказала мне, что Рианоры чувствую смерть другого Рианора. Она не была Рианором, но Атариатис дал ей часть своей силы. Она была далеко от Кеоса, когда Атариатиса убили, но почувствовала его смерть всей своей душой. Связь Рианоров очень сильна. Я пытался вдолбить это Гаральду, но он лелеет своё горе и винит себя во всех смертных грехах. Да, ему есть, чего стыдиться, но он должен держаться. Ради тех, кого любит. Если бы девочек убили, мы бы знали. А теперь приободрись и ложись спать. Завтра новый день. Тебе нужны силы. Особенно после того, как ты выплеснул почти всё на защиту Аргоса. Я буду рядом и хранить твой покой.

Акил помедлил несколько секунд и хотел уйти, но отец тихо окликнул его по имени. Акил обернулся и поглядел на отца сурово, хмуро, недоверчиво.

Лорен произнес, глядя сыну в глаза:

— Я никогда не думал, что потерплю поражение как отец. Лучше бы я потерпел поражение как Рианор.

— У каждого своё призвание, — Акил небрежно повел плечами. — Ты замечательный отец и муж. Ты обожаешь свою дочь и жену, а они обожают тебя. Ты не виноват, что с сыном у тебя не складывается.

— Я бы отдал всё на свете, чтобы кровь моя не наградила тебя этим проклятием. Чтобы эта болезнь тебя не коснулась.

— Не говори так, — горько усмехнулся Акил. — Я всю жизнь мечтал о даре, который ты изволил назвать болезнью. Я мечтал стать похожим на тебя. Я мечтал сражаться и пускать свою мощь против кунабульских полчищ. Ты пытался сказать, какова оборотная сторона подобного могущества. Но я не слушал. Да если бы и слушал — какой в этом смысл? Кровь не обманешь. Но даже теперь я не смею называть родство с Рианорами, родство с тобой проклятием. Как бы сильно я ненавидел это наследие — она часть меня. И эта часть мне досталась от тебя. Как могу я ненавидеть её? Я приму её. И приму с гордостью и почтением. Как благословение. Даже если сила эта приведет меня к смерти, безумию или бессилию. Кровь моя — твоя кровь, и мне остается лишь жить с ней, иначе я предам тебя своей ненавистью к тому, что ты дал мне. И тебе тоже придется смириться с тем, что твой сын не такой достойный человек, как ты, что у него нет дара целительства, и мужество у него не такое прочное. Но тебе поздно желать другого сына, а мне стыдно желать другого отца.

— Я недостаточно показывал тебе свою любовь, и всё это вылилось в твое неверие в мою любовь, — горько произнёс Лорен. — Прости меня.

— Да разве такой идеальный человек, как Целитель Лорен Рин, может не любить своего сына? — усмехнулся Акил. — Даже если сын последняя рохля.

— Я никогда не считал тебя рохлей. Я лишь хотел выбить из тебя твое тщеславие.

— Выбил? — мрачно, с вызовом осведомился Акил.

— На самом деле тщеславие — не самый худший из грехов. Теперь у меня появилась другая угроза, куда более страшная, — потерять сына из-за своего собственного тщеславия и эгоизма.