Наследники земли

– Я, Рехина, отдаю мое сердце тебе, Уго Льор, как законная супруга и беру тебя в законные мужья.

Уго, произнося положенные слова, слышал свой голос, как будто вместо него говорил кто-то другой. Так он и жил с момента потери виноградников. Воспользовавшись тем, что жених удручен и пал духом, Рехина полностью завладела его волей. Рехина принимала все решения. Бывало, что Уго уже возвращался домой из погреба Рожера Пуча, а она все еще оставалась в доме Жауме. Рехина повелевала и приказывала; распоряжалась деньгами Уго; решала, что подавать на стол и чего не подавать; определяла, что нужно купить; когда выходить на улицу, а когда сидеть дома; что следует делать, а чего не следует… И, как ни странно, Барча во всем ей подчинялась – эта большая женщина вдруг сделалась покорной, как ручной зверек. Старый Жауме сиял довольством, Мерсе носилась по дому радостная и счастливая. Картина была, можно сказать, идиллическая. По воскресеньям после мессы в Пресвятой Троице Уго с Рехиной беседовали с обращенными прихожанами и гуляли по городу. И ничто не мешало им запираться в комнате и предаваться любовным утехам. Предательская связь с Эулалией осталась в прошлом, и Рехина набрасывалась на своего суженого с таким пылом, как будто уже больше года не делила ложа с мужчиной. И от него она тоже требовала страсти, еще и еще, пока в конце концов Уго в изнеможении не валился на кровать. Рехина заявила, что после свадьбы хочет завести ребенка, а возможно, и не одного. До сих пор повитуха, чтобы не забеременеть, использовала травяные отвары, однако после свадьбы в них больше не будет нужды. А еще Рехина его целовала, много и жарко. Ее вполне устраивало нынешнее жилье Уго, однако вскоре им, конечно же, понадобится больше пространства: вторая комната наверху, для Барчи с девочкой. А Жауме мог бы спать и в мастерской. Уго хотел было возразить, но Рехина держалась непреклонно: «Все равно он больше не делает рукоятки!» Она даже считала, что это пойдет старику на пользу. Он будет получать больше денег за жилье, сможет вообще отказаться от работы, разве что вырезать игрушки для Мерсе. «Он очень привязан к малышке, – признала она, а потом спросила: – Ведь семьи у него не осталось, правда?» Уго почувствовал, что в этом вопросе скрыт какой-то тайный смысл, но промолчал, хотя и отметил очевидный контраст между ее томным, отрешенным взглядом и напряженными крыльями носа: Рехина, похоже, уже чувствовала себя хозяйкой этого дома.

Да. Рехина завладела всем, включая и его волю.

– …и я беру тебя в законные супруги, – довершил формулу Уго, а потом был поцелуй новобрачных, и ликование, и объятия, и поздравления, и пожелания всяческих благ.

Жауме согласился на предложение Рехины: сдал им и собственную комнату, а сам перебрался в мастерскую на первый этаж. Уго еще раз пересчитал свои сбережения. В плюсе – немногие оставшиеся у него монеты и жалованье виночерпия, в минусе – плата за жилье, питание (теперь в доме прибавился еще один едок), одежда и туфли (Рехина снова принарядила и себя, и Мерсе), жалованье Барчи, которой Уго уже серьезно задолжал… Как ему сводить концы с концами?

– Сегодня я пойду с тобой во дворец Рожера Пуча, – неожиданно объявила Рехина через несколько дней после свадьбы.

Жена надела свежеприобретенное платье – темно-синее, строгое, хотя и сильно приталенное. На голове – маленькая, плотно прилегающая шляпка того же цвета, завязанная под подбородком яркими лентами, так что в целом ее наряд выглядел скорее легкомысленно.

– Зачем? – спросил Уго.

– Я должна наверстать потерянное время.

– Во дворце?

– Там я собираюсь начать.

Стоило им ступить на мощеный двор, как двое слуг уже пялили глаза на соблазнительную красавицу в синем. Появился и мажордом Эстеве, и, как будто заранее предчувствовал, на галерее возник одноглазый. Матео перегнулся через перила и свесился во двор, при виде Рехины рот его нелепо приоткрылся.

– Кто эта женщина? – спросил Эстеве.

– Я жена Уго, – ответила та сама за себя. – Меня зовут Рехина Виланова, я христианка, гражданка Барселоны, умею лечить женские болезни и избавлять женщин от всяких неприятностей, какие только могут у них возникнуть.

Эстеве слушал эту речь, вытаращив глаза; Матео следил сверху и улыбался.

– Я пришла, чтобы предложить свои услуги твоей госпоже. Доложи ей, что я была одной из лучших учениц знаменитой Аструги, которой Педро Церемонный особым указом присвоил звание врача, а потом училась у Мосе Вивеса, другого врача, тоже еврея.

– Не думаю, что тебя соизволят принять, – отрезал мажордом.

– Мужчин я тоже умею лечить, – уверенно добавила Рехина.

Эстеве хотел повторить свой отказ, но в этот момент всех заставил поднять голову донесшийся с галереи крик:

– Рехина! – Катерина уже сбегала вниз по лестнице.

Русская рабыня обняла свою спасительницу, заплакала и рассыпалась в благодарностях и похвалах. Рехине не сразу удалось освободиться из ее объятий.

– Я пришла предложить свои услуги сеньоре графине, – сказала врач.

– Ну, здóрово! – обрадовалась Катерина. – Я сама о тебе расскажу.