Наследники земли

И что ему за дело, если Рехина отдалась Рожеру Пучу? Уго провел рукой по борту лодки. Его ведь принудили жениться. И все-таки Уго чувствовал себя скверно. Рехина – его законная супруга. Но хуже всего то, что она изменяет ему с Рожером Пучем! Вельможа наверняка станет хвастаться своей новой победой – может быть, обмолвится и одноглазому. Уго несколько раз хлопнул рукой по доскам. А что, если… Нет. Только не с кривым. Не станет Рехина путаться с Матео – хотя откуда такая уверенность? Уго пытался вернуть ясность своим мыслям, глядя на море. Что говорила о море Дольса? Дольсе море не нравилось. Уго прошел по берегу к верфям. Там, как всегда, было оживленно. Когда навигации вообще нет и когда в море выходят лишь большие суда, на верфи копятся лодки, там их чинят или даже полностью разбирают – вот что рассказали виночерпию бастайши, выходившие из здания верфи с грузом длинных досок. Сегодня полностью разобрали плоскодонку для перевозки лошадей, которая ни разу не вышла в море и медленно приходила в негодность под сводом одного из нефов. Многие ее части будут сложены про запас в другом нефе, а вот доски горожане выкупили на распродаже – в основном они пойдут на постройку домов. Теперь бастайши доставляли этот груз покупателям.

Уго перекинулся парой слов с бастайшами и другими людьми моря: лодочниками, у которых на данный момент не было кораблей для разгрузки, матросами, ждавшими вербовки и какого-нибудь заработка, рыбаками без улова…

В прежние времена Уго болтал с этими людьми, чтобы раздобыть полезную информацию для Берната. Теперь же они сами расспрашивали его о новом вине. «Когда тебе снова моча понадобится?» – со смехом поинтересовался бастайш. Уго сокрушенно покачал головой. До некоторых уже дошли слухи о потере виноградников. Один из лодочников неожиданно спросил:

– Это правда, что ты снасильничал девчонку, а потом бросил ее ради еврейки?

Так Уго наконец-то узнал, какие сплетни о нем ходят на побережье.

– Моя женушка уверена, что тебя отлучили от церкви за то, что ты на еврейке женился.

– Ну нет. Я всего-навсего совершил ошибку. Ничего такого не было. Я не насиловал Эулалию, я даже ее и не трогал, пока был ее женихом. И да, я женился на другой – только на христианке.

– Обращенной, – уточнил кто-то.

– Значит, она еще больше христианка, – вырвалось у Уго, – раз приняла решение по своей воле.

– Да как ты смеешь утверждать, что обращенная еврейка – лучшая христианка, чем любой из нас?

Группа его приятелей недовольно загомонила. Уго заметил, что к ним начинают подтягиваться и незнакомцы.

– Да я не то хотел сказать…

– А сказал именно это!

– Мы все слышали!

– Что тут у вас? – уже спрашивали те, кто не слышал начала.

– Простите, – поспешил с оправданиями виночерпий. – Я вовсе не собирался вас оскорбить.

– А все же оскорбил, – объявил старый матрос с угрюмым лицом.

– Ну, прости.

– Оставьте парня в покое, – примирительно заговорил один из бастайшей. – Он ведь уже извинился. Мы все, бывает, ошибаемся.

– Но не настолько, чтобы взять в жены жидовку.

Уго сделал шаг назад. Никто его не удерживал. Он скомканно простился и зашагал к кварталу Раваль.

– Евреи никогда по-настоящему не обращаются! – кричали ему в спину.

– Точно!

– Они нас дурачат!

– У них не пройдет!

– Мы не позволим!

– Почему ты не дождался меня во дворце? – спросила Рехина, притворяясь удивленной.

Все сидели за столом на Госпитальной улице – кроме Барчи, которая стояла на коленях перед очагом, готовя обед.

Уго во все глаза приглядывался к жене – он не верил, что Рехина действительно ждет от него ответа. Она вернулась домой вся сияющая. По словам Рехины, графиня Анна обещала в скором времени за ней прислать; то же сказала и Агнес, сестра графа. Они втроем долго беседовали, и теперь Рехина была убеждена, что завоевала симпатии этих дам.

– Да я их просто обворожила! – пылко воскликнула она, вспоминая недавний разговор.