Настало времечко…

Троллейбус попался старый. В задних дверях пассажиров током било. Причем те, кто помоложе и поэнергичнее, успевали все-таки заскочить в вагон и там уже соображали, что их вроде стегануло. Ну а менее разворотливые, сразу получив, как говорится, по очкам, так и оставались на улице. Этим, конечно, особенно досадно было. Один стукнутый гражданин так остервенился, что квартала полтора, однако, гнался за троллейбусом и кидал ему вслед комками грязи.

Лазаря тоже шибануло током. Основательно кокнуло – так, что левая нога у него мгновенно занемела и отключилась.

В другой бы раз Лазарь этот вонючий троллейбус в щепки разнес – даже сомневаться нечего. А тут он лишь помял ногу руками и добродушно спросил водителя:

– Это что же у вас – новинка? Электротерапия?

Но водитель не расположен был к шуткам.

– Че скалишься-то?! – сказал он. – У людей план горит – полупустой вагон гоняю, а он скалится!

Где-то очень далеко, где-то в позавчерашнем Лазаре шевельнулась было мысль: «У-у, каменная ты душа! Людей током калечит, а у него план один на уме!» Но сразу же другие, игривые, соображения, порожденные новым его состоянием, оттеснили эту мысль.

Лазарь снова приоткрыл дверь к водителю и сказал:

– Вот что, братуха, – так дело не пойдет. Во-первых, ты сегодня, действительно, на кефир себе не заработаешь, а во-вторых, какой-нибудь нервный товарищ запросто может и шею намылить. Ты давай-ка по-другому действуй: впускай их через переднюю дверь, а выпускай через заднюю.

– Елки! – обрадовался водитель. – Это же идея! – Он тут же схватил микрофон и объявил новый порядок посадки-высадки.

Обстановка в троллейбусе сразу оживилась.

Теперь пассажиры входили через переднюю дверь, продвигались в конец троллейбуса, обилечивались и выскакивали наружу с перекошенными лицами.

Сам Лазарь тоже вышел через заднюю дверь, получив на прощанье удар в поясницу.

Веселое настроение его, впрочем, не улетучилось, и он, помахивая авоськой, вступил на рынок.

– Почем картошка, мамаша? – спросил Лазарь крайнюю тетку.

– Двадцать пять копеек килограмм. Бери, сынок, – не пожалеешь. Картошка рассыпчатая, скороварка. И крупная – гляди какая!

Картошка точно была крупная. В среднем каждая штука вытягивала на пятачок.

– А чего это она у вас дырявая вся? – поинтересовался Лазарь.

– Иде дырявая?! – заволновалась тетка. – Фу ты, господи! Скажут тоже – дырявая! Да это ее вилами покололи при копке. Тут от срежется и тут от – глядишь, еще больше половины целой останется.

В другой раз Дубейко эту тетку на части порвал бы за подобный ответ. Он бы ее поганую картошку по всему базару раскатал, до милиции бы дошел и до горисполкома. А тут почему-то лишь усмехнулся и сказал:

– Ах, вилами! Тогда извините! Виноват – не сообразил. Подумал, что она такая уродилась.

– Что ты, милок! – возразила тетка. – Уродилась она целая. Нынче картошка вообще хорошо уродилась – грех жаловаться. Не знаем даже, куда ее девать.

Услышав такие заверения, Лазарь велел взвесить ему два кило и достал деньги.

– Вот вам, мамаша, полтинничек, – душевно сказал он. – Он, правда, маленько покореженный и почти стертый. И зубами его, видать, какой-то дурак грыз – есть такие любители. Но вы не переживайте: думаю, в банке у вас его за полцены возьмут, – все же он когда-то совсем целый был…

Уже на выходе с рынка Лазаря настиг теткин муж – низкорослый гаденький мужичок, обессилевший от рассыпухи.

– Стой! – хрипло свистя горлом, выкрикнул он и схватил Дубейко за грудки. – Вываливай картошку!

– Пожалуйста! – легко согласился тот и вытряхнул авоську.

Теткин муж пал на колени и стал хватать раскатившиеся картофелины с такой поспешностью, словно это были золотые десятки.

Лазарь дождался, когда он соберет все, а затем аккуратно, но крепко взял мужичка за шиворот:

– В свою очередь, попрошу вернуть мне полтинник.

Такого поворота теткин муж не ожидал. Он стоял, прижимая к груди картошку, и растерянно мигал глазами.

– Так энтим полтинником жинка тебе вдогон кинула, – вспомнил он наконец. – Только не попала.

– Жалко. – Лазарь тоже подумал секунду. – Ну, ничего – давай другой.

– А у меня руки заняты, – быстро наглея, сказал теткин муж.

– Верно, – согласился Лазарь. – Заняты… Тогда вот что – сыпь пока обратно, – и подставил ему авоську.

Теткин муж освободил руки, пошурудил в карманах и нащупал полтинник. Но вынимать не стал, а только сжал там руку в кулак.

– Ладно, – оскалился он. – Забирай картошку. Скажу бабе, что не догнал тебя.

– Хорошая мысль, – охотно поддакнул Лазарь. – Ты ей скажи еще, что нас тут целая банда. Что дрался, мол, даже, только не одолел. А я тебе сейчас, для правдоподобности, пару синяков приварю…

Теткин муж распахнул рот, побелел и боком кинулся за базарные киоски.

…Так вот и прошел у Лазаря Сергеевича весь день на хохмочках и на трали-вали.