Настало времечко…

– Не «чего это ты», а «чёй-т ты», – перебивает жена. Чёй-т ты. Чувствуешь?.. Чёй-т ты… – У жены это ловко получается. Даже с каким-то английским пришептыванием: «Чёй-т ты»…

– Чёй-т ты, старуха… – старательно повторяю я.

– Ты что – сдурел? – говорит жена. – Какая старуха? Это ты в редакции у себя интеллектуалок своих можешь старухами звать. А Тоня человек солидный. Она тебя за старуху так пометет – не обрадуешься!

– Извини, старуха, – пугаюсь я. – Прилипло, понимаешь… Машинально срывается.

– Так, – продолжает жена, – в молочном отделе сегодня Люся торгует. Ты ее сразу узнаешь – полная такая, крашеная, глаза выпуклые, нахальные. Люся недавно с мужем развелась – ей ты комплимент скажешь. А то она тебе прогорклого масла взвесит.

– Какой комплимент-то?

– Ну какой-какой… Придумаешь что-нибудь. Мужчина ты или не мужчина? Скажешь комплимент, глазки состроишь, улыбнешься.

– Не скажу комплимент, – упрямлюсь я. – Ни черта у меня с этим не получится. Ты вспомни: я тебе-то когда-нибудь комплименты говорил?

– Верно, – соглашается жена. – С комплиментом ты засыплешься… Слушай! А ты скажи ей антикомплимент: чёй-т ты, скажи, Люсьен, вроде похудела, осунулась?

– А не это… не пометет она? Не обидится?

– Да нет. Она толстая до безобразия, все похудеть мечтает – ей это приятно будет.

– Тогда, может, и улыбаться не надо?

Жена нервничает.

– Нет, ты улыбнись! – язвительно говорит она. – Ты обязательно улыбнись. Господи, неужели всякой мелочи учить надо? Ну кто же при таких словах улыбается – подумай! Живешь – прямо как на небе!..

– Ну ладно, ну не подумал, – успокаиваю я ее. – В полуфабрикатах-то что говорить?

– В полуфабрикатах просто. Там Наталья Кузьминична стоит, ей надо привет передать от Анфисы Петровны. Привет, мол, вам, Наталья Кузьминична, от Анфисы Петровны. Она тебе тогда получше курочку выберет.

– Ну все, что ли? – спрашиваю. – А то я пошел…

– Куда? – спохватывается жена. – Куда с трубкой!.. Тебя же по этой трубке за квартал определить можно.

– Так я же ее в магазине курить не буду, в карман спрячу.

– Все равно, – говорит жена. – В окно могут увидеть. Возьми вон пачку «Севера» – слесарь вчера забыл. И шляпу сними. Додумался тоже – в шляпе идти. Еще бы пенсне нацепил… Надень дачную кепку.

…Наконец я готов. В дачной кепочке, попыхивая слесаревым «Севером», я подхожу к овощному магазину, где торгует говяжьими ногами Тоня. Возле ее лотка небольшая очередь. Первым стоит наш сосед – профессор Зятьев. Загородный картузик небрежно надвинут на глаза. Очки профессор оставил дома. Склонив голову набок, он вежливо говорит:

– Вот вы мне, Тонечка, черные ноги кладете, а между тем вам привет от Анфисы Петровны…

Так и есть: опять этот профессор все перепутал.

«Да-а, дорогой сосед, – думаю я, пристраиваясь в хвост очереди, – это вам не квантовая механика. Это – посложнее…»

Повесть о том, как один генерал двух мужиков не смог прокормить

Жил-был на свете генерал – из молодых, да ранний. Служил он по инженерному ведомству – и до генеральского чина дошел исключительно благодаря способностям. Шутка ли: две академии закончил, докторскую диссертацию защитил. Большой то есть образованности был человек. Но – легковесный. С идеями. Со своими подчиненными за ручку здоровался, ко всем без исключения обязательно на «вы» обращался. «Вы, – скажет, бывало, – рядовой такой-то, позвольте вам заметить…» Это рядовому-то! – «позвольте вам заметить».

И вот из-за легкомыслия попал этот генерал в нелепую историю.

Понадобилось ему собственную генеральскую квартиру отремонтировать: потолки там побелить, зашпаклевать кой-чего, панели покрасить, обои переклеить. Поделился он этой своей заботой с адъютантом капитаном Хверапонтовым. Хверапонтов, наоборот, старый был служака, в традициях воспитанный. Он всяких генералов за свой век насмотрелся, привык мысли ихние на лету подхватывать. Достал он тут же блокнотик, очки железные на носу укрепил, черканул раз-другой карандашиком и докладывает:

– На это дело, товарищ генерал, потребуется ровно четыре человека. Разрешите, завтра я занаряжу сержанта Головко с тремя орлами – они вам за сутки квартирку обделают как яичко.

Генерал вспыхнул аж весь, услышав такие слова.

– Что вы, Иван Прохорович! – говорит. – Я с вами не преднамеренно поделился, а по-человечески. Зачем же вы так? Ни в коем случае не делайте этого! Я не позволю! Вам мои принципы должны быть известны.

А он правда принципы на этот счет имел и крепко за них держался. Он даже собственного шофера строго по расписанию использовал: на службу уехать – со службы возвратиться. А чтобы, как иные, на рыбалку с ним в воскресенье отправиться или откомандировать его в распоряжение генеральши – боже упаси. Этот шофер, между прочим, пока у него служил, кандидатский минимум успел сдать и два иностранных языка изучил.

Словом, отказался генерал. Наотрез. Решил обычным путем действовать.