Настоящие сказки Шарля Перро

Не было у неё больше никаких необычайных редкостей, и хоть и всегда драгоценные камни дороги, но надо было что-нибудь особое найти, чтобы вкус Пеструшки раззадорить, и опять взялась королева за свои волшебные яйца. Разбила она третье: и выехала из него маленькая карета из полированной стали, вся украшенная золотом. Была она запряжена шестью зелеными мышами, на козлах сидел розовый крысенок, а форейтор,[57] тоже крысиного рода, был серо-льняной масти. Внутри кареты помещалось четверо марионеток, только были они гораздо живей и хитрей тех, что показывают на ярмарках в·Сен-Жермене и Сен-Лоране. А какие замечательные штуки они выделывали! Особенно двое маленьких цыганочек так отплясывали сарабанду[58] да паспье,[59] что не уступили бы лучшим танцорам мира.

Флорина была в восторге от этого нового дивного творения некромантии, но не сказала ни слова до вечернего часа, когда Пеструшка отправлялась на прогулку. Тогда королева вышла в аллею и пустила скакать своих мышей, которые везли карету, крысят и марионеток. Так эта штука Пеструшку подивила, что она воскликнула:

– Милка-Замарашка, а, Милка-Замарашка, хочешь ты пять золотых за карету да за упряжку мышиную?

Спросите-ка вы у ученых да у докторов королевства, сколько такое чудо может стоить, – ответила Флорина, – за ту цену я и уступлю.

А Пеструшка, которая не любила себе ни в чем отказывать, заявила ей:

– Говори прямо цену, да не надоедай мне своей грязной особой!

– Ещё разок в Говорящем Кабинете переночевать, – сказала Флорина, – вот всё, что я прошу.

– Иди, – сказала Пеструшка, – уж так и быть, дура ты бедная, не откажу я тебе.

А обернувшись к своим дамам, добавила:

– Вот глупая тварь, такие редкости продаёт ни за что!

Настала ночь. Флорина всё высказала, что только могла придумать самого нежного, но опять она зря старалась, как и раньше, потому что король Очарователь никогда не забывал принимать свои сонные капли. А лакеи дворцовые между собой толковали:

– Конечно, сумасшедшая эта крестьянка; чего она всю ночь рассуждает?

– А что ни говори, – отзывались другие, – не так уж глупо она причитает.

С нетерпением дожидалась она дня, чтобы узнать, слышал ли её король.

– Глух этот варвар жестокий к моим речам! – говорила она себе. – Не слышит он больше дорогую свою Флорину! А я по слабости своей всё ещё люблю его! Да, правда, заслуживаю я его презренье!

Но, сколько она ни рассуждала, не могла себя от любви излечить. Только одно яичко у неё в сумке и оставалось; решила она к нему прибегнуть и расколола его. И тут же из скорлупы появился пирог, украшенный шестью птицами, на славу зажаренными, ломтиками сала обложенными, вообще мастерски изготовленными; притом пели они дивными голосами, судьбу предсказывали и умели лечить от всяких болезней лучше самого Эскулапа.[60] Осталась принцесса довольна таким чудом, и пошла она в переднюю к Пеструшке со своим говорящим пирогом.

Ждет она, покуда та выйдет, а один из дворцовых лакеев к ней подошёл и говорит:

– А знаете ли, Милка-Замарашка, что коли бы король капель сонных на ночь не принимал, вы бы ему никакого покоя не дали, потому что всю-то вы ночь болтаете, так что сил нет.

Тут Флорина поняла, почему её король не слышал.

Пошарила она у себя в суме и говорит:

– Не боюсь я королевского покоя нимало нарушить, и коли бы вы ему нынче с вечера тех сонных капель не дали, а я бы в том кабинете спала, так все вот эти жемчуга и алмазы вашими были.

Лакей на то согласился и обещал свое слово сдержать.

Через несколько минут появилась Пеструшка, заметила принцессу с её пирогом, а та притворилась, будто съесть его хочет.

– Что ты там делаешь, Милка-Замарашка? – спросила она.

– Госпожа моя, – отвечала Флорина, – кушаю я астрологов, музыкантов да лекарей.

В тот же миг птицы принялись петь благозвучней сирен; а потом все сразу закричали:

– Дайте монетку, а мы судьбу вам предскажем!

А одна из уток, которая в самой середине сидела, громче других прокричала:

– Кач! Кач! Кач!
Я – великий врач!
Нет меня полезней
Ото всех болезней,
Всякую хворость мигом излечу,
Только от любви лечить я не хочу!

Пеструшка рот разинула от удивления, никогда ещё такого чуда не видала. И начала она восклицать:

– Ну и пирог! Ну и пирог! С места мне не сойти! Хочу, чтоб он. был мой! Эй! Эй! Ну-ка, говори скорей, Милка-Замарашка, что тебе за него дать?

– Переночевать бы ещё ночку в Говорящем Кабинете, – ответила Флорина, – а больше ничего мне не нужно.

– Ладно уж, – сказала великодушно Пеструшка (развеселилась она, получая пирог такой удивительный), – так и быть, получишь сверх того целый золотой пистоль.

Флорина, ещё более довольная, чем раньше, так как она теперь надеялась, что король её услышит, поблагодарила и вышла.

Как только настала ночь, провели её в кабинет, и желала она пламенно, чтобы дворцовый лакей сдержал своё слово и вместо сонных капель чего-нибудь другого королю налил и сон его разогнал. Подождала она того, чтобы все заснули, и принялась за свои жалобы.