Настройщик

Она проговорила это медленно, словно ее мысль вытекла, как вода из сосуда, и разлилась вокруг них. Эдгар ждал, что она скажет что-то еще, но когда она заговорила снова, она рассказала, что отец отправил ее в маленькую школу для детей знатных бирманцев в Мандалае, где она оказалась одной из двух девочек в классе. Там она получила познания в математике и английском языке, и по окончании школы ее пригласили обучать английскому учеников, которые были лишь на три года моложе ее самой. Ей нравилась работа учительницы, она подружилась с другими преподавателями, в том числе и с несколькими женщинами-англичанками. Начальник школы в то время, сержант армии, потерявший ногу в сражении, отметил ее способности и начал сам заниматься с ней после занятий в классах. Она говорила о нем так, как обычно рассказывают истории, конец которых хотят утаить, но Эдгар не стал больше спрашивать ни о чем. Сержант заболел, у него неожиданно открылась гангрена. Она оставила школу, чтобы ухаживать за ним. Но спустя несколько недель, проведенных в лихорадке, он умер. Она была раздавлена горем, но все же вернулась в школу. Новый начальник также стал приглашать ее к себе в кабинет после уроков, сказала Кхин Мио, не глядя на Эдгара, но с другими намерениями.

Две недели спустя ее выгнали из школы. Отвергнутый начальник обвинил ее в краже книг и продаже их на рынке. Она немногое могла сделать, чтобы оправдаться, да ей и не хотелось. Две ее подруги вернулись вместе с мужьями в Британию, и при одной мысли о жадных лапах начальника школы ее охватывала дрожь. Через два дня после ее изгнания к ней зашел капитан Нэш-Бернэм, старый друг ее отца. Он не стал говорить ничего по поводу начальника школы, и она понимала, что он не может об этом говорить. Но он предложил ей работу горничной на квартирах для приезжих. Помещения, сказал он ей тем теплым утром, обычно стоят пустыми и вы сможете принимать там друзей или даже устроить классы. На той же неделе она переехала и вскоре начала заниматься с учениками английским за маленьким столиком под деревьями папайи. Она живет там уже четыре года.

– А как вы познакомились с доктором Кэрролом? – спросил Эдгар.

– Так же, как и с вами, однажды он приехал в Мандалай.

Они сидели под ивами на берегу до конца дня, Кхин Мио говорила в основном о Бирме, о местных народных праздниках, о сказках, которые слышала в детстве. Эдгар задавал вопросы. Ни о Катерине, ни о докторе они больше не говорили.

Пока они сидели так, мимо них к реке проходили целые шанские семьи – на рыбалку, чтобы помыться или поиграть с детьми на мелководье; если они и замечали беседующую пару, то ничего не говорили. Это само собой разумеется, что с гостем надо быть любезным, этот тихий человек, что приехал лечить поющего слона, так застенчив и выглядит так, словно боится мира вокруг, мы бы тоже составили ему компанию, чтобы он чувствовал себя хорошо здесь, но мы не говорим по-английски. А он не говорит по-шански, но пытается, он говорит сом таэ-таэ кха, когда встречает нас на тропинке, и кин ваан, когда ему нравится пища, которую готовит повар. Сом таэ-таэ кха означает “спасибо”. Кто-нибудь должен поправить его, мы понимаем, что он думает, что это означает “здравствуйте”. Он играет с детьми, он не похож на других белых людей, которые приезжали сюда, может быть, у него нет ничего своего. Он ведет себя тихо, и астрологи говорят, что он ищет что-то, они поняли это по положению звезд в день его приезда, а еще по тому, что у него в постели сидели три ящерки таукте, и все они смотрели на восток и дважды свистнули; женщина, которая убиралась у него в комнате, запомнила это и пошла спросить у астрологов, что это значит. Те сказали, что у этого человека есть мечты, но он не говорит о них никому.

Спустились сумерки, и наконец Кхин Мио сказала, что ей пора, однако не пояснила почему. А Эдгар поблагодарил ее за компанию:

– Я провел с вами прекрасный день, надеюсь, мы еще увидимся.

– Я тоже, – ответила она.

И Эдгар подумал: в этом же нет ничего плохого. Он оставался на берегу, пока запах корицы и кокоса не улетучился полностью.

Эдгар проснулся среди ночи, стуча зубами. Я простудился, подумал он, наверное, это зима, и натянул на себя еще одно одеяло. Продолжая дрожать, он заснул.

Но вскоре снова проснулся, весь в поту. Голова раскалывалась. Он поворочался и сел. Провел ладонями по лицу, оно было мокрым от пота. Ему казалось, что он не может дышать, он лихорадочно хватал ртом воздух, сорвал одеяло, откинул москитную сетку. Выполз из постели, голова у него кружилась. На террасе он попытался вдохнуть поглубже, ощутил резкие позывы тошноты, и его вырвало. Все же заболел, подумал он, подтянул колени к груди и почувствовал, как пот высыхает на ветру, что дул с реки. Он снова заснул.

Проснулся он от того, что кто-то трогал его за плечо. Над ним склонился доктор, с его шеи свисал стетоскоп.

– Мистер Дрейк, как вы себя чувствуете? Что вы делаете здесь?

Было еще почти темно, рассвет только занимался. Эдгар перевернулся на спину, простонал:

– Голова…