Настройщик

– Но у вас есть доктор… – Эдгар тут же пожалел, что сказал об этом.

– Мне следовало рассказать вам все еще в Мандалае. Хотя бы только для того, чтобы вы не спрашивали.

Он ощутил внезапное и сильное облегчение от того, что его подозрения наконец подтвердились.

– Доктор часто уезжает, – сказал он.

Кхин Мио глянула на него, будто его слова удивили ее.

– Он важный человек.

– Вы знаете, куда он уезжает?

– Куда? Нет. – Она покачала головой. – Просто уезжает. Это не мое дело.

– Я бы сказал, что ваше. Вы же говорите, что вам одиноко.

Она снова посмотрела на него, на этот раз дольше.

– Это совсем другое, – просто сказала она.

В ее голосе прозвучала печаль, и Эдгар ждал, что она скажет что-нибудь еще. Но она молчала. Тогда он проговорил:

– Извините меня. Я не хотел вас обидеть.

– Я не обиделась. – Она опустила глаза. – Вы задавали мне много вопросов. Это тоже по-другому. – По ветвям деревьев пробежал порыв ветра. – У вас есть кто-то, мистер Дрейк.

– Да, – медленно ответил Эдгар, испытывающий облегчение от того, что разговор перешел от доктора на другую тему. – Ее зовут Катерина.

– Красивое имя, – сказала Кхин Мио.

– Да… да, я тоже так думаю. Я так привык к нему, что мне теперь вообще трудно воспринимать его как имя. Когда знаешь кого-то настолько хорошо, получается, что человек как будто теряет имя.

Она улыбнулась.

– Можно спросить, сколько времени вы женаты?

– Восемнадцать лет. Мы познакомились, когда я только начинал работать настройщиком. Я настраивал их фамильный инструмент.

– Наверное, она красивая? – сказала Кхин Мио.

– Красивая… – Эдгара поразила невинность тона, которым был задан вопрос. – Да, красивая… хотя мы уже немолоды. – Он продолжал сбивчиво, только для того, чтобы заполнить паузу: – Она была очень красивой – по крайней мере, для меня… Когда я говорю о ней, я начинаю по ней страшно скучать.

– Простите…

– Нет, не нужно. Это даже замечательно. Многие мужчины, будучи женаты восемнадцать лет, перестают любить своих жен… – Он замолчал и посмотрел на реку. – Наверное, вы правы, я действительно не такой, как все, хотя не знаю, об одном и том же ли мы с вами говорим; я люблю музыку, фортепиано и механику звука – может быть, в этом и разница. И я тихий человек. Я очень много мечтаю… Но я не стану утомлять вас разговорами об этом.

– Вы меня вовсе не утомляете. Но мы можем поговорить о чем-нибудь другом.

– На самом деле я готов поговорить о себе. Я просто удивился, что вы заметили во мне что-то особенное. Многим женщинам не понравилось бы то, о чем я говорю вам; английские женщины любят мужчин, которые служат в армии или сочиняют стихи. Или становятся врачами. Которые могут достигать цели. – Он улыбнулся. – Не знаю, имеет ли все это смысл. Я никогда не занимался ничем подобным. Мы в Англии сейчас живем во времена достижений, культуры, завоеваний. А я лишь настраиваю фортепиано, чтобы другие могли играть музыку. Мне кажется, многим женщинам я кажусь скучным. Но Катерина не такая. Однажды я спросил ее, почему она выбрала меня, если я такой тихий, и она ответила, что когда она слушает музыку, то слышит в ней мою работу… Наверное, это глупо и романтично, и мы были слишком молоды…

– Нет, что же в этом глупого.

Они помолчали. Наконец Эдгар сказал:

– Странно. Я так недавно знаю вас и уже рассказываю вам о том, о чем не говорю и с друзьями.

– Может быть, это как раз потому, что мы так недавно знакомы.

– Может быть.

Они снова помолчали.

– Я почти ничего не знаю о вас, – сказал он, и ветви ивы зашелестели.

– Моя история коротка, – начала она.

Ей тридцать один год, она родилась в 1855-м в семье троюродного брата короля Миндона. Эдгар был поражен, когда Кхин Мио сказала об этом, и она быстро добавила:

– Это не слишком-то много значит, королевская семья настолько обширна, что капля королевской крови могла принести мне только вред, когда на трон взошел Тибо.

– Вы же не хотите сказать, что приветствуете британское владычество?

– Я вполне довольна, – просто сказала она.

Эдгар продолжал настаивать:

– Но многие в Англии убеждены, что колонии должны получить самоуправление. В некотором роде я с этим тоже согласен. Мы наделали немало дурного.

– И много хорошего.

– Я никогда бы не подумал, что кто-то из бирманцев может такое сказать.

– Мне кажется, что, вероятно, ошибка правителей в том, что они думают, будто могут изменить тех, кем правят.