– Пока мы не узнаем, как все обернется. Но Маэ Луин больше не является безопасным местом для гражданского лица. Это время прошло.
Эдгар покачал головой:
– Это все так неожиданно, доктор. Может, мне все же лучше остаться… или отвезти инструмент в горы. Для меня это невыносимо… – Его голос упал. – А Кхин Мио? – неожиданно спросил он.
Теперь можно об этом спросить, она имеет ко всему этому отношение, как все сложно, но теперь она не только в моих мыслях.
Доктор взглянул на него, и его голос прозвучал неожиданно жестко:
– Она останется со мной.
– Я спросил потому…
– Здесь она будет в безопасности, мистер Дрейк.
– Но, доктор…
– Простите, мистер Дрейк, но у меня нет времени на пререкания. Нам нужно подготовиться к отъезду.
– Но должна же быть хоть какая-то возможность остаться. – Эдгар попытался контролировать прорывающуюся в голосе панику.
– Мистер Дрейк, – медленно проговорил доктор, – повторяю: у меня нет времени. Я не предоставляю вам выбора.
Эдгар воззрился на него.
– Но я не ваш подчиненный.
Доктор молча потер шею и посмотрел на карты. Когда он снова поднял глаза, его лицо смягчилось.
– Мистер Дрейк, мне очень жаль, что так случилось. Я понимаю, что это значит для вас, я понимаю больше, чем вы думаете. Но сейчас у меня нет выбора. Я думаю, наступит день, когда вы это поймете.
Спотыкаясь, Эдгар вышел на свет.
Он постоял на месте, стараясь успокоиться. Лагерь закипал лихорадочной активностью. Люди укладывали мешки с песком, сновали к реке и обратно, нагруженные винтовками и боеприпасами. Другие срезали и связывали бамбук в щетинистый частокол. Отряд из женщин и детей работал в качестве пожарной команды, наполняя водой ведра, глиняные сосуды, кухонные горшки.
– Мистер Дрейк, – прозвучало позади него. Маленький мальчик держал его саквояж. – Я отнесу это к реке, сэр.
Настройщик лишь кивнул в ответ.
Его глаза были устремлены на склон, где уже полностью разобрали переднюю стену музыкальной комнаты. Он видел, как работают внутри, как обнаженные по пояс тела суетятся вокруг сооруженного из бамбуковых стволов и канатов подъемного устройства. Внизу собралась кучка любопытных, не выпуская из рук ведер с водой и винтовок. Сверху раздался крик. Выше по тропе группа мужчин тянула канат. Он увидел, как фортепиано зависло в воздухе, накренилось, но люди в здании выровняли его, подтолкнув к помосту из длинных стволов бамбука, плотно пригнанных один к другому. Тянущие канат ухнули, фортепиано дернулось вперед и медленно поползло вниз, Эдгар услышал звон, когда инструмент опустился на наклонный помост. Какое-то время, показавшееся Эдгару бесконечностью, “Эрар” неустойчиво, дюйм за дюймом, соскальзывал вниз по бамбуковым стволам, пока наконец не коснулся земли, и еще одна группа мужчин подхватила его, и Эдгар перевел дух в первый раз с того момента, как посмотрел вверх.
Фортепиано теперь стояло на ровной земле. На свету оно казалось таким маленьким по сравнению с лагерем на заднем плане.
Послышались новые крики и топот бегущих ног, фигуры людей сливались в непрерывном мельтешении. Эдгар вспомнил день, когда покидал на пароходе Лондон, как клубился туман, как все вокруг залило тишиной и он остался один.
Он ощутил чье-то присутствие рядом.
– Вы уезжаете, – сказала она.
– Да. – Он взглянул на нее: – Вы уже знаете?
– Он сообщил мне.
– Я хотел остаться, но…
– Вы должны ехать. Здесь опасно. – Она смотрела в землю.
Она стояла так близко, что он видел ее макушку, стебель одинокого пурпурного цветка, вплетенного в черную волну волос.
– Поедемте со мной, – неожиданно сказал он.
– Вы же знаете, что я не могу.
– Сегодня вечером я буду на много миль ниже по течению, а к утру вы и доктор Кэррол, может быть, будете уже мертвы, а я так и не узнаю…
– Не говорите так.
– Я… не рассчитывал на такое. Остается столько всего, что я… Я могу больше никогда не увидеть вас. Я не хочу говорить об этом, но…
– Мистер Дрейк… – начала она, но остановилась. Ее глаза увлажнились. – Простите.
– Пожалуйста, поедемте со мной.
– Я должна остаться с Энтони.
Энтони, подумал он, я никогда не слышал, чтобы его называли по имени.
– Я приехал сюда из-за вас.
С реки донесся крик – звали Эдгара.
Они протащили фортепиано через цветущий кустарник на краю лагеря и дальше вниз, к реке. Там уже ждал плот – грубо связанные бревна, – в три раза превосходящий фортепиано по длине. Люди зашли на мелководье и установили инструмент на плоту. Ножки закрепили в пазах между бревнами. Они работали быстро, словно дело было им знакомо. Когда фортепиано закрепили, на другом конце плота таким же образом привязали сундук.
– Там ваши вещи, – пояснил Кэррол.
Было неясно, кто из всех этих людей, суетившихся на мелководье, завязывающих веревки, закрепляющих узлы, поправляющих груз, поедет с ним, пока фортепиано наконец не было закреплено окончательно и плот не обрел равновесие. Тогда двое парней вылезли на берег, взяли по паре винтовок и вернулись на плот.