Настройщик

Он знал, что крестьяне поджигают их перед наступлением дождливого сезона, но было сложно убедить себя в том, что это не работа солнца. Поля тянулись на многие мили, от реки до крутых склонов Шанского нагорья. Похоже на крепостные стены, подумал Эдгар, глядя на горы. А может быть, они спадают вниз, как скатерть с края стола, которая местами лежит на полу маленькими холмами и долинами. Его глаза искали дорогу, которая прорезала бы эту стену, но не находили ничего.

После обеда они немного передохнули, а потом снова сели на пони. Они ехали весь день и вечер и остановились в деревушке, где Нок Лек постучался в дверь небольшой хижины. На стук вышел обнаженный по пояс мужчина, и они несколько минут разговаривали о чем-то. Мужчина провел их вокруг хижины, за которой они увидели еще одно, совсем маленькое строение. Там они привязали своих пони, расстелили на бамбуковом полу циновки и развесили москитные сетки. Вход в эту хибарку был с южной стороны, и Эдгар положил циновку так, чтобы его ноги были у двери, в качестве предупредительной меры против любых существ, которые могли забрести сюда ночью. Нок Лек тут же схватил его циновку и перевернул ее.

– Никогда не ложитесь головой на север, – резко проговорил он. – Это очень плохо. Так мы хороним своих мертвых.

Эдгар улегся рядом с юношей. Кхин Мио отправилась принять ванну и позже тихонько пробралась в дверь. Она подняла свою москитную сетку и залезла под нее. Ее циновка лежала в считаных дюймах от Эдгара, и он, притворившись спящим, наблюдал, как она устраивается на ночлег рядом с ним. Вскоре она улеглась, и очень быстро ее дыхание изменило ритм, и во сне она повернулась так, что ее лицо оказалось совсем рядом с его. Через тонкий хлопок двух москитных сеток он ощущал ее дыхание, мягкое и теплое, которое было бы неуловимым, если бы не тишина и жара.

Нок Лек разбудил их рано. Не разговаривая, они упаковали циновки и москитные сетки. Кхин Мио вышла и вернулась с лицом, заново покрытым танакха. Они нагрузили пони и снова выехали на дорогу. Было еще темно. Пока они ехали, Эдгар чувствовал жестокое онемение, сковывавшее ноги, руки, живот. Он морщился, но не жаловался; Кхин Мио и юноша держались с грациозной легкостью. Он посмеивался над собой: да, я уже не молод.

Вместо того чтобы ехать дальше на юг, они повернули на другую маленькую дорогу, к востоку, по направлению к светлеющему небу. Путь был узким, и пони иногда приходилось замедлять рысь. Эдгар удивлялся, как Кхин Мио умудряется сохранять равновесие, не говоря уже о том, чтобы еще и держать зонтик. Его также поразило, что когда они наконец остановились и он в изнеможении свалился с седла, весь покрытый пылью и потом, у нее в волосах оставался тот же цветок, который она сорвала утром с куста. Он сказал ей об этом, и она рассмеялась.

– Вы тоже хотите скакать с цветком в волосах, мистер Дрейк?

Наконец, к концу второго дня пути, они достигли полосы невысоких сухих холмов, покрытых низкорослыми кустами и россыпями гальки. Пони замедлили темп и начали взбираться по узкой тропе. Они миновали полуразрушенную пагоду с сохранившимися на стенах следами известки и остановились. Кхин Мио и Нок Лек, ничего не говоря, спешились, и Эдгар последовал за ними. Они оставили обувь у входа и прошли под невысоким портиком в темное и пахнущее плесенью помещение. На приподнятой платформе восседала позолоченная фигура Будды, окруженная свечами и цветами. Глаза его были темными и печальными, он сидел со скрещенными ногами и сложенными на коленях руками. Вокруг не было следов присутствия других людей. Нок Лек достал из своего мешка небольшой венок из цветов и положил его на алтарь. Он преклонил колени, Кхин Мио последовала его примеру, и оба низко поклонились, коснувшись лбами прохладных плит пола. Эдгар смотрел на Кхин Мио, которая высоко подобрала волосы, обнажив шею. Поймав себя на том, что слишком откровенно наблюдает за ней, он поспешно изобразил поклон.

Когда они вышли на открытый воздух, он спросил:

– Кто следит за этим местом?

– Это часть более крупного храмового комплекса, – ответила Кхин Мио. – Монахи приходят сюда, чтобы ухаживать за Буддой.

– Но я никого не видел, – сказал Эдгар.

– Не волнуйтесь, мистер Дрейк, – сказала она. – Они здесь.

В уединенности этого места было что-то волнующее, и он хотел спросить у нее еще о чем-то: о чем она говорила, о чем она молилась, зачем она остановилась здесь, а не в любой из многочисленных других пагод? Но Кхин Мио уже снова разговаривала с Нок Леком.

Они опять сели на пони и отправились дальше. На вершине холма остановились, чтобы взглянуть назад, на равнину. Хотя они поднялись невысоко, плоская местность, лежащая под ними, позволяла проследить весь пройденный путь, увидеть пустынную страну с просторными полями и извивающимися потоками. Вдоль рек и дорог лепились маленькие домишки такого же бурого цвета, как и земля. Вдалеке можно было различить смутные очертания Мандалая, а дальше за ним – змееподобную Иравади.