Настройщик

Дорога спускалась с другой стороны холма, а потом, после небольшого подъема, они подъехали к нескольким хижинам у подножия более высокой горы. Там они остановились, и Нок Лек спешился.

– Я куплю здесь еды. Может быть, теперь мы долго не встретим людей.

Эдгар остался в седле. Юноша скрылся в одном их домов.

По дороге бродили несколько цыплят, копошась в пыли. Мужчина, растянувшийся в тени дерева на деревянном настиле, прокричал что-то, обращаясь к Кхин Мио, и она ответила ему.

– Что он сказал? – спросил Эдгар.

– Он спрашивает, куда мы едем.

– А что вы ответили?

– Я сказала, что мы едем на юг, в Мейктилу, но поехали этим путем, чтобы полюбоваться окрестностями.

– Почему вы сказали неправду?

– Чем меньше людей будет знать, что мы направляемся в горы, тем лучше. Здесь мало кто живет. Обычно мы путешествуем с охраной. Но из-за сложившихся обстоятельств наша поездка в некотором роде… неофициальна. Если кто-нибудь захочет напасть на нас, помочь будет некому.

– Вы волнуетесь?

– Волнуюсь? Нет. А вы?

– Я? Немного. На корабле, когда я плыл из Проме, было несколько арестованных, дакоиты. У них достаточно зверский вид.

Кхин Мио несколько секунд разглядывала его, словно раздумывая над дальнейшими словами.

– Мы вне опасности. Нок Лек – очень хороший боец.

– Не знаю, насколько это может меня успокоить. Он же почти ребенок. А я слышал, что они бродят бандами человек по двадцать.

– Вы не должны думать об этом. Я много раз ездила по этой дороге.

Нок Лек вернулся с корзиной и привязал ее к седлу Эдгара. Он попрощался с человеком под деревом и свистом пустил пони вперед. Эдгар тронулся следом, подняв руку в прощальном жесте. Когда англичанин проезжал мимо, человек ничего не сказал.

Из корзины доносился пряный аромат ферментированного чая и специй.

Тропа пошла резко вверх, и растительность начала меняться, низкий жесткий кустарник уступил место более высоким растениям, которые питались туманами и становились все мощнее по мере подъема всадников. Они взобрались по склону, поросшему низкорослым лесом, где было влажно, как на равнине в окрестностях Рангуна. Среди ветвей с громким щебетом порхали птицы, со всех сторон доносился шорох – более крупные существа сновали по ковру из палой листвы.

Раздался резкий хруст, и Эдгар обернулся, почти подпрыгнув. Снова хрустнула ветка, на этот раз еще громче, а потом послышался сплошной треск – кто-то быстро продирался сквозь подлесок.

– Нок Лек, Кхин Мио, смотрите, там кто-то есть!

Эдгар остановил пони. Нок Лек тоже услышал шум и придержал своего скакуна. Громче. Эдгар огляделся в поисках чего-нибудь – ножа, ружья, но он и сам знал, что у него нет никакого оружия.

Громче.

– Что это? – прошептал он, и неожиданно прямо перед ними тропу пересек дикий кабан и скрылся в кустах с другой стороны. – Чертова свинья, – выругался Эдгар.

Нок Лек и Кхин Мио рассмеялись, трогаясь с места. Эдгар попытался выдавить смешок, но сердце продолжало отчаянно колотиться. Он свистнул своему пони.

Тропа сделалась еще круче, а потом перевалила по краю через гребень горы и вышла из-под деревьев; впервые за несколько часов им открылась панорама. Эдгара поразило, как изменилась местность. Противоположный склон горы был настолько крут, что Эдгару казалось, что если разбежаться и прыгнуть, то можно ухватиться за поросшие мхом ветви деревьев, растущих на соседнем склоне, однако для того, чтобы добраться туда, нужно было вначале спуститься по почти отвесному обрыву, а затем подняться вверх через непроходимые джунгли. В ущелье под ними густая растительность скрывала любые признаки реки или человеческого жилья, но когда они поднялись по тропе выше, перед ними открылась другая долина, спуск в которую представлял собой несколько плоских террас, занятых полями. Внизу, далеко под ними, на этих ступеньках можно было различить две человеческие фигуры, копошащиеся в заливающей борозды воде, в которой отражалось небо, и поблескивающие поля казались облаками.

Кхин Мио заметила, что Эдгар смотрит на крестьян.

– Когда я впервые оказалась на нагорье Шан, – сказала она, – меня поразило, что здесь растет рис, в то время как поля вокруг Мандалая бесплодны. Горы задерживают дождевые облака, которые пролетают над долиной Иравади, и даже в сухой сезон здесь хватает влаги для второго посева.

– Я думал, здесь сухо.

– На плато – да. Там стоит великая сушь, уже несколько лет. Целые деревни вымирают от голода или переселяются в низины. Горы задерживают облака, и дальше они не продвигаются. Если до плато не доходят муссонные дожди, там продолжается засуха.

– А эти крестьяне внизу – шаны?

– Нет, это другая народность. – Она переговорила с Нок Леком по-бирмански. – Палаунги, он говорит, это они населяют эти долины. У них собственный язык, одежда, музыка. Даже мне они не очень хорошо знакомы. Эти горы – как острова, на каждой живет свое племя. Чем дольше они остаются в изоляции, тем больше отличаются друг от друга. Палаунги, падуанги, дану, шаны, па-о, ва, качины, карены, каренни. И это только самые крупные народности.