Настройщик

Стал именем я славным, потому что,

Всегда с голодным сердцем путь держа,
Я знал и видел многое, – разведал
Людские города, правленья, нравы,
И разность стран, и самого себя
Среди племен, являвших мне почтенье,
Я радость боя пил средь равных мне,
На издававших звон равнинах Трои.
Я часть всего, что повстречал в пути.
Но пережитый опыт – только арка,
Через нее непройденное светит,
И край того нетронутого мира,
Чем дальше путь держу, тем дальше тает[11].)

Альфред Теннисон, “Улисс”

Одни говорят, что было создано семь солнц, другие – что девять, и мир тогда был подобен смерчам, ничего твердого не осталось в нем.)

Миф Творения шанов, из книги мистера Лесли Милна “Шаны у себя дома” (1910)

12

Эдгар Дрейк последовал за носильщиком по короткой тропинке мимо караульного, сквозь густой кустарник. Где-то впереди среди редких деревьев плясали огоньки. Тропа была узкой, и кусты царапали руки. Непросто, должно быть, провести здесь отряд солдат, подумал он. Словно в ответ на его мысли доктор Кэррол проговорил сзади громко и уверенно, с акцентом, который Эдгар не смог определить:

– Простите, что тропа такая неудобная. Это наш первый рубеж обороны со стороны реки – с такими кустами нет необходимости сооружать заградительные валы. Вы, наверное, можете догадаться, что за дьявольская работа была – тащить здесь “Эрар”.

– Лондонские улицы бывают не многим удобнее.

– Могу себе представить. К тому же кустарник красив. На прошлой неделе у нас тут прошел дождик, это такая редкость в нынешнюю засуху, и он сразу ожил и зацвел. Утром вы сможете увидеть цвет.

Эдгар остановился, чтобы приглядеться внимательнее, но, заметив, что носильщик ушел далеко вперед, поспешил за ним. Он больше не поднимал головы, пока кустарник резко не кончился и они не вышли на поляну.

Позже он пытался вспомнить, каким представлял себе Маэ Луин до того, как увидел его, но первое впечатление разметало все воображаемые картины. Лунный свет, льющийся из-за его плеча, озарял группу бамбуковых построек, взбирающихся по горному склону. Форт был выстроен у подножия обрывистого пика, прилепившись к склону на сотню ярдов ниже его горделивой главы. Многие строения соединялись между собой лестницами или подвесными мостиками. Со стропил крыш свисали фонари, хотя при сегодняшней яркой луне они казались излишними. Всего лагерь насчитывал около двадцати домишек. Он был меньше, чем ожидал Эдгар, с обеих сторон к нему вплотную подступал непроходимый лес. Из обзоров Военного министерства ему было известно, что на противоположном склоне горы находится шанская деревня, в которой живет несколько сот человек.

Доктор Кэррол остановился рядом с ним, луна светила ему в спину, и черты лица скрывались в тени.

– Ну что, мистер Дрейк, производит впечатление?

– Мне рассказывали, но я не мог себе представить, что это так… Капитан Далтон однажды пытался описать мне это, но…

– Капитан Далтон – служака. Военное министерство должно прислать в Маэ Луин поэта.

Пока прислало только настройщика, подумал Эдгар и снова повернулся к лагерю. Над поляной, воркуя, пролетели две птицы. Словно отзываясь на птичью песню, носильщик, тащивший от реки вещи Эдгара, позвал их с террасы у второго ряда домов. Доктор ответил ему на незнакомом языке, который звучал иначе, чем бирманский, в нем было меньше носовых звуков и совсем другие интонации. Человек спустился с террасы.

– Сейчас вам лучше отправиться спать, – сказал Кэррол. – Нам нужно очень о многом поговорить, но это может подождать до утра.

Эдгар открыл рот, чтобы сказать что-то, но доктор уже повернулся, чтобы покинуть его. Поэтому он лишь слегка поклонился и пожелал доктору доброй ночи. Эдгар пересек поляну и поднялся по лестнице к носильщику. На террасе он остановился, чтобы отдышаться. Наверное, это из-за высоты, подумал он, мы высоко над уровнем моря. Он оглянулся, и у него снова перехватило дыхание.