Настройщик

– Простите, что я не умылся, – сказал Эдгар, опускаясь на маленькую тиковую табуретку. – Я умираю от голода. Наверное, я смогу принять ванну после ужина и затем сразу отправиться в постель. Завтра я хотел бы встать как можно раньше. Но мне хотелось бы еще кое-что у вас узнать. – Он поерзал на табуретке, собираясь перейти к более серьезной теме. – Я уже говорил вам, что не уверен, что дека переживет следующий дождливый сезон. С этим не все бы согласились, но я считаю, что нам стоит попытаться как-то защитить ее от влаги. В Рангуне и Мандалае я видел множество деревянных инструментов, с которыми наверняка возникают те же проблемы. Вы не знаете, кто может помочь нам в этом?

– Знаю наверняка. Я знаком с бирманцем, играющим на лютне, он раньше играл для короля Тибо, и у него есть жена-шанка в Маэ Луин. После падения королевского двора он вернулся сюда и занялся сельским хозяйством. Иногда он играет у нас, когда ко мне приезжают гости. Завтра я постараюсь привести его к вам.

– Благодарю! Покрыть чем-то нижнюю сторону деки будет несложно, сверху – труднее, потому что придется подлезать под струны, но сбоку достаточно пространства, чтобы протиснуться с тряпкой, смоченной в составе, и таким образом выполнить задачу. Мне кажется, так мы сможем хоть как-то защитить инструмент от влажности, пусть этот вариант и далек от совершенства… А, да, у меня есть еще один вопрос: завтра мне потребуется для работы что-то, на чем я мог бы разогревать зажим, – маленькая жаровня или что-нибудь подобное. Вы можете обеспечить меня еще и этим?

– Конечно, это совсем просто. Я попрошу Нок Лека принести вам шанскую жаровню. Ее можно разогреть достаточно сильно. Но она маленькая. На что похож ваш инструмент?

– Он тоже маленький. Я не мог тащить сюда громоздкие вещи.

– Тогда замечательно, – сказал доктор. – Пока я очень доволен, мистер Дрейк. Скажите, когда вы рассчитываете закончить?

– О, на фортепиано можно будет играть завтра к вечеру. Но мне, возможно, стоит еще задержаться здесь. Обычно я наношу клиенту повторный визит спустя две недели после первой настройки.

– Оставайтесь сколько хотите. Вы не спешите возвращаться в Мандалай?

– Нет, совсем не спешу. – Эдгар задумался. – Вы хотите сказать, что я должен сразу же возвращаться, как только закончу работу?

Доктор улыбнулся.

– Мы уже серьезно рискуем, потому что позволили гражданскому лицу приехать сюда. – Он заметил, что настройщик отвел взгляд. – Мне кажется, вы уже начинаете понимать некоторые из причин, по которым я так долго живу здесь.

Эдгар прервал его:

– О, для того чтобы жить здесь, я мало подхожу! Просто, учитывая состояние фортепиано, я боюсь, что с началом дождей оно опять расстроится, а может, пострадает и более серьезно, и не пройдет и двух недель, как я получу еще одно письмо с предписанием возвращаться в Маэ Луин и снова чинить его.

– Само собой, делайте все, что нужно, и оставайтесь сколько необходимо. – Доктор вежливо кивнул и вернулся к чтению.

В ту ночь Эдгар не мог заснуть. Он лежал внутри кокона москитной сетки и ощупывал свежую мозоль с внутренней стороны указательного пальца. Это мозоль настройщиков, Катерина, она появляется из-за постоянного натягивания струн.

Он подумал об “Эраре”. Конечно, в своей жизни ему приходилось видеть и более красивые инструменты. Но никогда еще он не видел ничего, подобного водам Салуина, – водам в обрамлении окна, отражающимся в откинутой крышке фортепиано. Ему было интересно, специально ли доктор сделал это, а может, даже устроил помещение в расчете на фортепиано. Неожиданно Эдгар вспомнил о запечатанном конверте, о котором доктор говорил днем. Он выбрался из-под москитной сетки, порылся в саквояже и достал конверт. В постель он вернулся с зажженной свечой.

Настройщику, вскрыть только по прибытии в Маэ Луин, Э. К.

Он приступил к чтению.

23 марта 1886

Сообщение о перевозке фортепиано “Эрар” из Мандалая в Маэ Луин, Шанские княжества

Майор медицинской службы Энтони Дж. Кэррол

Господа,

Здесь я рассказываю об успешной транспортировке и доставке фортепиано “Эрар” 1840 года выпуска, которое было выслано вашим Министерством в Мандалай 21 января 1886 года и впоследствии доставлено в мой лагерь. Нижеследующее сообщение представляет собой подробный отчет о перевозке. Пожалуйста, прошу извинить неофициальный тон некоторых моментов этого письма, но мне кажется необходимым передать всю драматичность этого совершенно исключительного предприятия.