Нация прозака

Я опоздала на «Чертополох» на целый час и ушла спустя пять минут, потому что фильм показался мне слишком депрессивным. Вот кино, которое не стоило снимать. Я не хотела идти домой, потому что боялась остаться одна, не хотела оставаться в кинотеатре, потому что боялась темноты, не хотела возвращаться к маме, потому что боялась ее. Я поехала домой к старой подруге, но когда приехала, поняла, что не могу сейчас быть с рядом с людьми, что хочу быть одна. А как только оказалась на улице, почувствовала, что на самом деле не хочу быть одна, почувствовала, что вообще не хочу быть никем.

У Толстого есть фраза, которую часто цитируют, что-то о том, что все счастливые семьи одинаковы, а все несчастные семьи несчастны по-своему[301]. Конечно же это ошибка и полная хренотень. Разновидности счастья бесконечны, а у счастливых людей, счастливых семей столько возможностей обрести радость. Да, в искусстве счастье поверхностно – из него не слепить пространный русский роман, но счастливая семья может так много сделать, так много попробовать, так много значить – в отличие от несчастных семей, погрязших в собственной печали и мелодраме. Если ты счастлив, ты способен на многое, а если нет – только и можешь грустить, парализованный своим отчаянием.

Все несчастные семьи похожи друг на друга. Все виды несчастья близки по своей сути: именно поэтому мне годами советовали сходить на встречи АА[302]. Говорят, что и зависимости все одинаковы, что моя зависимость от депрессии или стресса – точь-в-точь такой же механизм, как и чье-нибудь пьянство. Скелет истории любой ебанутой семьи – пьет ли там мать, или отец бьет детей, или родители хотят убить друг друга, – всегда одинаков. Описание причин патологии всегда одинаково. Это история о том, что кого-то или недостаточно любили ребенком, или однажды бросили. Послушать рассказ о несчастьях любого человека – все равно что послушать любой рассказ о несчастье.

Как правило, существует два типа дисфункциональных семей: те, где говорят слишком много, и те, где говорят недостаточно. Последние всегда выглядят более трагично, этакие персонажи из Юджина О’Нила[303]. В таких семьях все до того боятся выражать свои эмоции или вообще что-нибудь выражать, что все они пьют, ширяются и едут крышей в своей тишине. А потом раз! – в один день кого-нибудь из детей застукали с косяком на лестничной клетке, ну или дочь становится анорексичкой, и родители осознают, какой ад разворачивается на самом деле, пока они потягивают мартини с зелеными оливками, поэтому вся семья идет к психологу. Потом они обнаруживают, что не знают, как общаться друг с другом, и все учатся быть открытыми, как будто на них снизошло откровение, пока мысль о том, что так можно решить какие бы то ни было проблемы, до жути смешит те семьи, где говорят слишком много.