Нация прозака

– Мам, ты знаешь, просто это ужасно. Я так много хотела бы для тебя сделать… – что я пытаюсь сказать? – Я так много хотела бы для тебя сделать, но я не могу дочитать до конца ни одну книгу. Я почти не хожу на занятия, не работаю, но я истощена так, будто работаю по 80 часов в неделю, хотя на самом деле я истощена бездельем. И я даже не могу винить в этом разрыв с Рефом, потому что я была такой еще до того, как встретила его, да и не так долго мы встречались. Я чувствую себя неудачницей, но ведь я не больна, и отговорок у меня нет.

– Но, Элизабет, – говорит она самым разумным голосом, что я слышала за последние годы, – ты больна, у тебя депрессия. Это настоящая проблема. Не воображаемая проблема. Конечно, ты не можешь со всем справиться, у тебя депрессия.

Я никогда не думала, что она понимает. Я никогда не слышала, чтобы она так откровенно признавала мою депрессию. Что произошло? Кто-то с ней поговорил или все это было из-за болеутоляющих? Раньше она не могла говорить о моей болезни без кучи замечаний о том, как ужасно мой отец вел себя со мной, как он разрушил мне жизнь, как сильно он был виноват. Она просто не могла согласиться с тем, что у меня были проблемы, что их нужно было решать, кого заботит, когда на них показывают пальцем или в чем-то обвиняют. Это определенно было впервые.

Странно, но когда она произнесла эти слова, когда она сказала: «У тебя депрессия», – они впервые за долгое-долгое время стали для меня реальностью. Не то чтобы я не знала, что все время чувствую себя дерьмово – не заметить это было сложно, – но я не думала, что мое состояние заслуживает внимания, что это настоящая болезнь. Даже если мне поставили модный диагноз «атипичная депрессия». Что бы ни говорили доктор Стерлинг или любой другой врач, я никогда не чувствовала, что у меня есть право на депрессию. Я всегда думала: «Если бы я действительно хотела, я могла бы из всего этого выбраться». Даже если бы все преподаватели Гарвардской медицинской школы собрались на консилиум и огласили мне свое коллективное мнение, – что я имею дело с настоящей хронической болезнью, – это и близко не значило бы так много, как то, что мама, совершенно точно впервые в жизни, сказала, что депрессия – это настоящая проблема, которую нужно по-настоящему решать.

Я поднялась, пересела поближе, обняла ее и подумала про себя: «Она понимает. Она понимает, и все будет хорошо».

14 Думай о приятном

И исследовав каждое солнце во Вселенной и каждую планету каждого солнца, они поняли, что другой жизни во Вселенной нет, а есть только они одни. И они радовались этому, понимая, что теперь лишь от них самих зависит, станут ли они всем тем, что надеялись найти.

Лэнфорд Уилсон. Пятое июля

[345]

В самолете, по пути обратно в Гарвард, я думаю о том, что меня вот-вот должно накрыть озарение – что-нибудь связанное со смыслом жизни, с тем, как танцевать перед лицом невзгод, что-то о борьбе, и упорстве, и достижении успеха. Да, я думаю, что в любую минуту до того, как мы приземлимся в аэропорту Логан, на меня могут снизойти озарение, ясность, правда, которая сделает меня свободнее и все в таком духе.