Национальность – одессит (СИ)

Из канцелярии градоначальника мы поехали в церковь, расположенную на улице Екатерининской рядом с Одесскими высшими женскими педагогическими курсами, которую Вероник посещала постоянно. Там она, сказав, что собирается выйти замуж в другом городе, по месту жительства мужа, и пожертвовав три рубля, быстро получила «Предбрачные сведения» — два листика-четвертушки, на которых было указано, что девица находится в здравом уме и твердой памяти, исправно посещает службы и исповедуется, со стороны причта никаких препятствий в совершении брака не усматривается. На втором листике ниже даты и подписи священника стояла синяя церковная печать.

С этим документом мы поехали на Старую Порто-Франковскую к переписной мастерской, расположенной в небольшой передней комнате полуподвальной квартиры. У окна, часть которого находилась на полметра ниже уровня тротуара, выложенного плитами, за прямоугольным деревянным столом, застеленным зеленой скатертью и заваленным папками и разной толщины стопками исписанных чернилами листов, сидел в дешевой белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей и черной жилетке худощавый белобрысый мужчина лет тридцати с васильковыми, невинными глазами и редкими усиками, которым безуспешно пытались придать бравый вид,

Поздоровавшись, я сказал:

— Наш общий знакомый Станислав Цихоцкий как-то говорил мне, что вы можете помочь с разными документами. Мне нужны «Предбрачные сведения» из любой церкви, даже вымышленной. Типа вот такого, — показал я выданные Вероник.

— Давно его видели? — с еле заметным польским акцентом спросил мужчина.

Я попытался припомнить и не смог, признался честно:

— Давненько! Последний раз тут, неподалеку, в парке Александровском. Он играл сам с собой в бильярд на террасе кафе. Обыграл меня на пиво!

Поляк кивнул, согласившись, наверное, что я не вру, и предложил:

— Если срочно, то пять рублей. Будут готовы завтра.

— Очень срочно, — сказал я и положил на стол документ Вероник, свой старый таможенный паспорт и купюру в десять рублей.

— Погуляйте часик, — попросил он.

Мы отправились в то самое кафе в Александровском парке, где на террасе возле незанятых зеленых бильярдных столов моя будущая жена съела мороженное, а я выдул два бокала прекрасного немецкого пива с высокой горьковатой пеной.

Через час у меня были «Предбрачные сведения» не хуже, чем у Вероник, через день у нас появились загранпаспорта, а через два дня мы ехали в двухместном купе вагона первого класса курьерского поезда «Одесса-Санкт-Петербург».

131

«Северный экспресс» прибыл в Париж в четыре часа дня. Мы наняли извозчика, которому я приказал повозить по городу. Ночной поезд на Лион отходил в девять сорок пять вечера и прибывал на станции назначения в семь десять утра. Оттуда через сорок минут уходил дневной на Женеву, добиравшийся за три часа с небольшим. Можно было бы пересесть в Берлине, но экспресс прибывал туда в одиннадцать ночи без нескольких минут, через час после отхода поезда на Цюрих с другого вокзала. Пришлось бы ночевать в гостинице и утром ехать дальше почти сутки, а потом делать пересадку и тарахтеть до Женевы еще почти семь часов на сидячих местах. Лучше уж добраться в суперкомфортном «Северном экспрессе» до Парижа и потусоваться по нему пять с половиной часов. Правда, хватило нас всего часа на два с половиной. После чего отправились на Лионский вокзал.

Я купил без очереди, поскольку ее не было, в кассе для пассажиров первого класса два билета в спальное двухместное купе, которые стоили раз в пять дороже, чем сидячие в третьем классе. С ними нас пропустили в зал ожидания первого класса, напоминавшего гибрид ресторана с салоном для игры в бридж, плюс курительная комната. В специальном месте носильщик оставил наш багаж под присмотром пожилого коренастого мужчины с мордой корсиканского пирата, облаченного в темно-синюю форму железнодорожника. Официант — лет двадцати, рослый, смазливый, явно пользующийся спросом у бальзачек, как я называю увядающих женщин — проводил нас к столику, вручил меню и, догадавшись по акценту, что мы русские, посмотрел на Вероник так, будто минут пять назад перепихнулся с ней по-быстрому в туалете.

— Привыкай к таким клоунам. Они уверены, что их голая задница интересна не только старухам, — сказал я на французском языке довольно громко, чтобы поставить этого придурка на место, потому что у западноевропейцев деньги являются мерилом всего, и они искренне не верят, что может быть как-то иначе.

— Зачем ты так грубо?! — упрекнула Вероник на русском.

— Чтобы ты сразу поняла, что французы, за редким исключением — это всего лишь обнаглевшая прислуга, — объяснил я.

Метрдотель тоже услышал мои слова и что-то коротко, четко и тихо сказал молодому наглецу. Значит, я не первый, кому не понравилось его поведение. Глядишь, выгонят и найдет более достойную работу — станет альфонсом.

По моему кивку к столику вернулся совершенно другой человек — льстивый и скромный, как и положено слуге.

— Начнем с устриц, — сказал я. — Откуда они?