Научная объективность и ее контексты

Как вербальные, так и невербальные средства оказались достаточно неэффективными в преодолении семантической неоднозначности. С другой стороны, это преодоление кажется имеющим решающее значение по отношению к «данным» внутри некоторой эмпирической теории, поскольку эти данные являются критерием приемлемости не только отдельных высказываний, но и всей теории. Они являются в некотором смысле единственными незыблемыми частями теории, и они не могут играть этой роли, не избавившись от неоднозначности.

Если мы обратим внимание на два типа неудач, рассмотренных выше, мы должны будем признать, что одной из них кажется трудным избежать: это неудача, связанная с возможностью «словесной» характеризации «данного». Против этой возможности выступают не только очень подробные и точные результаты, полученные в теории моделей (такие как теорема об изоморфизме и результаты, связанные с категоричностью), но также и общее эпистемологическое соображение, что данные в науке никогда не бывают результатом языковой деятельности, а скорее «невербальной» деятельности, такой как наблюдение, оперирование инструментами, модификация конкретных ситуаций и т. п. Поэтому кажется разумным поискать лучшую спецификацию возможностей, скрытых в невербальных инструментах, которые могли бы избежать ограничений, возникающих в случае остенсивных определений.

Основным источником неадекватности остенсивных определений кажется то, что они могут раскрывать нам объекты, но не предикаты. Если, например, я хочу дать маленькому ребенку знание понятия «красный», я могу показать ему, например, красный мяч, красную шапочку ее куклы, красную кеглю; но я не могу быть уверен, что вместо понятия красного она не начнет формировать в своем уме, например, понятие игрушки. Более того, хотя вполне возможно, что с психологической точки зрения формирование понятий, связанных с повседневной терминологией, следует пути, подобному только что описанному, достаточно очевидно, что это не относится к языкам науки. В случае этих языков речь идет не о том, чтобы натренироваться более или менее правильно употреблять некоторый словарь, а об ознакомлении с точным значением составляющих его слов. В результате, хотя некоторые остенсивные процедуры могут оказаться полезными как умственная тренировка по применению языка согласно стандартам, принятым в сообществе его носителей, они не имеют достаточной «логической силы» для того, чтобы придать этому языку определенность значения, требуемую в науке.

Однако этот аргумент, хотя и имеющий некоторую ценность с общей точки зрения, не касается самой причины неадекватности остенсивных определений в тех случаях, когда речь идет о научном приписывании значений. Эту причину можно кратко описать так: остенсивные определения могут показать нам только «вещи» повседневного опыта, но не «объекты» некоторой специальной науки. Это высказывание можно в какой-то мере прояснить, особенно поскольку мы ранее употребили термин «объект», говоря о того рода конкретных вещах, которые «указываются» остенсивными определениями. Мы употребили этот термин, поскольку на том этапе наш дискурс был все еще достаточно неформальным; но, начиная с этого места, мы должны четко различать «вещь» и научный «объект». Причина этого различения вполне естественная: никакая наука не занимается обычными «вещами», но всегда «вещами, рассматриваемыми с некоторой определенной точки зрения», и, что важно, сама оказывается этой «точкой зрения». Так, например, лист бумаги с красным рисунком может рассматриваться с точки зрения состава красных чернил, которыми нанесен рисунок, и стать таким образом объектом химии; а если рассмотреть его с точки зрения тех пространственных свойств рисунка, которые остаются инвариантными при некоторых деформациях самого листа, он становится «объектом» топологии и т. д. Другими словами, наш лист бумаги, хотя он и представляет собой отдельную вещь, может стать очень большой группой «объектов» в зависимости от разных наук, которые могут им заниматься.

Но как можно прояснить это понятие «точки зрения», которая создает научный «объект» из повседневной «вещи»? Ответить можно, рассмотрев, что делают разные науки для того, чтобы трактовать «вещи» со своих «точек зрения»: они подвергают их определенным научным манипуляциям операционального характера, которые дают ученому возможность отвечать на некоторые специфические вопросы, которые он может ставить об этих вещах. Этими операциональными процедурами могут быть использование линейки, весов, динамометра для установления некоторых физических свойств «вещи», таких как ее длина, вес или величина некоторой действующей на нее силы; это может быть употребление некоторых реагентов для определения ее химического состава и т. д.