Наука любви

О высший дар, бесценная свобода,
Я потерял тебя и лишь тогда,
Прозрев, увидел, что любовь — беда,
Что мне страдать все больше год от года.

Для взгляда после твоего ухода

Ничто рассудка трезвого узда:
Глазам земная красота чужда,
Как чуждо все, что создала природа.

И слушать о других и речь вести —

Не может быть невыносимей муки,
Одно лишь имя у меня в чести.

К любой другой заказаны пути

Для ног моих, и не могли бы руки
В стихах другую так превознести.

CXXXII

Коль не любовь сей жар, какой недуг
Меня знобит? Коль он — любовь, то что же
Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..
Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..

На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?

Коль им пленен, напрасны стоны. То же,
Что в жизни смерть, — любовь. На боль похоже
Блаженство. «Страсть», «страданье» — тот же звук.

Призвал ли я иль принял поневоле

Чужого власть?.. Блуждает разум мой.
Я — утлый челн в стихийном произволе,

И кормщика над праздной нет кормой.

Чего хочу — с самим собой в расколе, —
Не знаю. В зной — дрожу; горю — зимой.

CLXVII

Когда она, глаза полузакрыв,
В единый вздох соединит дыханье
И запоет, небесное звучанье
Придав словам, божественный мотив,

Я слушаю — и новых чувств прилив

Во мне рождает умереть желанье,
И я реку себе: «Когда прощанье
Столь сладко с жизнью, почему я жив?»

Но полные блаженства неземного

Боятся чувства время торопить,
Чтоб не лишиться сладостного плена.

Так дни мои укоротит — и снова

Отмеренную удлиняет нить
Небесная среди людей сирена.

CCV

О, сладость гнева, сладость примирений,
Услада муки, сладкая досада
И сладость слов из пламени и хлада,
Столь сладостно внимаемых суждений!..

Терпи, душа, тишайшим из терпений —

Ведь горечь сладости смирять нам надо
Тем, что дана нам гордая отрада
Любить ее — венец моих стремлений…

Быть может, некто, некогда, вздыхая,

Ревниво молвит: «Тот страдал недаром,
Кого такая страсть поймала в сети!»

Другой воскликнет: «О, судьба лихая!

Зачем родился я не в веке старом?
Не в те года? Или она — не в эти?»

На смерть мадонны Лауры

CCLXXVI

Когда не стало ангельского взгляда,
И ужас жизни мне открылся вдруг,
Заговорил я, — дабы речи звук
Убавил в сердце жар и муки ада.

Мне в горе правом — только стон — награда

Самой любви известно: мой недуг
Ничем иным не огражден от мук.
И только Смерть была бы мне — отрада.

Но не она ль и разлучила нас!

А ты, земля, что, пряча, облекаешь
Столь дивный облик, сладостный для глаз, —

Счастливая! Зачем так много дней —

Глухим от скорби — мной пренебрегаешь, —
Украв мадонну — свет любви моей?!

CCLXXXII