Навстречу рассвету

— Повариха увидела, — принялся рассказывать Матвеич, — крик подняла. Выскочил я на палубу — верно, медведь стоит V грана, зубы скалит. Мы в тот раз у берега отстаивались, туман пережидали. Кинулся искать оружие. Схватил нож на кухне, пожарный топор, натянул на себя все, что было брезентового. Ушанку одел, тесемки завязал, думаю: если цапнет за голову, то хоть одну только шапку стащит. А я его в это время, думаю, и подловлю. Ну, пошел. А медведь забился в пещерку, и нет ему никуда ходу, кроме как на меня. А тут я: в одной руке нож кухонный, а в другой — пожарный топор. А у медведя ничего нет. Вот он и побаивается, глядит на меня и губами шлепает, вот так их и трубочку складывает. Потом ка-ак рявкнет — я назад, поджилки, чувствую, вздрагивают. А сзади кричат — много советчиков на борту собралось. «Давай, — кричат, — бери его живьем!» \ я оглянуться не могу, чтобы хоть выругаться, — вдруг цапнет. Потом кто-то догадался, притащил рогатины. Кричу, не отрывая глаз от медведя, командую, чтоб две рогатины на шею, две на спину, а остальными чтоб зад прижимали. Медведю — главное, зад прижать, это я еще по Камчатке знал, встречался там с бра-<ом Топтыгиным. Ну и кинулись все вместе, умотали концами. Продели жердь, лебедкой на палубу подняли. Привязали его на цепь на корме, распутали веревки и — ходу. А цепь не рассчитали. Пошел дождь, медведь нырк в коридор и улегся. Ну вот, слышу, зовут меня: «Матвеич, медведь в гальюн не пускает!» Пошел выручать, тянул, тянул за цепь, вытянул медведя на палубу. Да разозлил, видать. Как он оскалится — я в другую дверь. И гляжу, соображаю: чего это он такой добрый, не кидается, а только рычит? Стал его подкармливать. Скормил все, что к каптерке было. Особенно сгущенку любил. А я опять думаю: откуда он в сгущенке понимает, если в лесу вырос? Ну и все ближе к нему. Осмелел, раз даже погладил. «Мишка, мишка», — говорю. И отвязал однажды, держу за цепь. Как попер он меня по коридорам! Команда — кто куда. Набегался вдоволь, кое-как снова привязал медведя… Так и жил он у нас. А потом приехал дядя из Благовещенска. «Моя, — говорит, — Машка». «Какая, говорю, Машка, когда это Мишка». А медведь увидел хозяина — и к нему, ручной оказался. Откупного, правда, взяли, не без этого. Обидно только — зачем я рисковал-то?..

Я засмеялся один, ибо все другие знали, что никакой это не треп, самая настоящая правда. Немного смущенный, принялся рассказывать вычитанную из старых книг историю, случившуюся больше века назад, когда барс, переплывавший Амур, погнался за лодкой. Казак, сидевший в лодке, стал стрелять по нему, да видно все не мог попасть. Долго барс за лодкой плыл, потом отстал. А ночью, когда все сидели у костра на берегу, вдруг услышали рык. Пошли в кусты и увидели умирающего барса. Рана была возле самого сердца, а он, и смертельно раненный, как видно, все выслеживал стрелявших в него людей…

На юте уважительно помолчали.

— И у нас бывало, — сказал кто-то. — Не барс, правда, — медведь. Сам на палубу заявился. Тоже, видно, Амур переплывал. Уцепился за якорь и — здрасьте вам…

— А то косуля сама пришла. Утром глядим — идет по сходням, копытцами цокает. Свистнули, прогнали в лес…

— Ну уж врешь, — перебили рассказчика. — Какой дурак косулю отпустит? У нее мясо, знаешь, какое?

— Мясо у медведя хорошее, — вмешался очередной рассказчик. — Полезное мясо, ешь, а не жиреешь, только сил прибавляется. Прежде борцы всегда медвежье мясо ели…

— А нас однажды кабан таранил, — вмешался Матвеич. — Клыками в якорь. Аж звон пошел.

— Поймать не удалось?

— В другой раз поймали. — Матвеич усмехнулся: — Плывет, понимаешь, с китайского берега и еще хрюкает, как есть нарушитель. Спустили шлюпку, догнали. Я его хвать за ухо и в воду, чтоб, значит, посмирней был. Вытащили, доставили на теплоход. Гляжу, вроде не кабан вовсе, а свинья. Есть у них такая порода — черная. Капитан кричит с мостика, зачем, мол, привез, надо, мол, пограничникам сдать, как нарушителя. А тут как раз пограничный катер. «На кой она нам, — кричат. — Скиньте в воду, пусть плывет». Ну и скинули…

— Утонула, что ли?

— Зачем утонула? Выплыла. Бегала потом по берегу.

— Что-то у вас неудачно выходит. Медведя поймали — оказался ручным. Кабана выловили — оказался свиньей…

— Было и удачно. Козла в прошлом году съели.

— Тоже в воде изловили?