Навстречу рассвету

Весь следующий день я провел в обществе двух милых женщин, бывших работниц горисполкома, пенсионерок Татьяны Васильевы и Веры Ивановны, согласившихся показать мне город, знавших его, как говорится, не по книжкам.

Мы вызвали такси. Шофер, добродушный парень с темным скуластым лицом, узнав, что ехать нам, что называется, на все четыре стороны, оживился и тут же представился, протянув широченную крепкую ладонь:

— Будем знакомы. Иван.

— Кто вы по национальности? — спросил я, думая, что случаи послал мне аборигена, одного из тех, кто любит петь: «Такси хорошо, а олени лучше».

— Гуран, — ответил он.

— Разве есть такая национальность?

Оказалось, что такой национальности нет, но так на Дальнем Востоке называют забайкальцев и так, привыкнув, они сами себя называют.

Ездить по городу с экскурсоводами не то что в одиночку: узнаешь много такого, о чем не прочтешь ни в одном путеводителе. Мы начали с памятника Ерофею Павловичу Хабарову, высившегося возле железнодорожного вокзала.

— Веселый был мужик, — сказал Иван.

— Почему веселый?

— Говорят, бабы его любили. А злых да угрюмых бабы не любят.

Про это и мне приходилось слышать, точнее, читать в старинных книжках, будто мужья жаловались на него за «отбитие жен».

А в самом деле, каков он был как человек? Мы стояли перед памятником и вспоминали достоинства Хабарова: деятелен, грамотен, предприимчив, щедр на кулак и палку. Да, последнее тоже следует отнести к достоинствам. В то суровое время интеллигентская утонченность не имела цены. Своего добивались лишь то, кто умел постоять за себя. Многого, правда, можно было достичь поклонами. Но льстецы не становились подвижниками.

Хабаров ни перед кем никогда не ломал шапки, не унижался. Из-за своего непримиримого характера он поссорился с якутским воеводой и потерял все, что нажил на Лене. Сидя в тюрьме, куда упрятал его воевода, Хабаров задумал свой знаменитый поход на Амур. И снаряжал его потом за свой счет, набрав денег в долг.

Мытарства первопроходца — тяжелы ли они? Наверное, так же, как мытарства первостроителя, — тяжелы, но радостны. Здесь, на Амуре, мне много приходилось слышать рассказов о тех, кто пришел сюда не на готовенькое. Особенно в Комсомольске-на-Амуре, где эпопея первостроительства — вчерашний день. Так вот, ни один, я подчеркиваю, ни один не жаловался на невзгоды первых лет, хотя известно, что их было немало. Все в один голос самые трудные годы своей молодости называют самыми счастливыми годами жизни. Парадокс? Ничуть не бывало. Трудности не трудны, если с ними ведется борьба, если есть общая высокая цель. Победа всегда радостна. И чем труднее она дается, тем выше ей цена.

Вот и для Хабарова амурские годы были самыми счастливыми. Их было немного, меньше пяти лет. В 1653 году на Амур прибыл московский дворянин Зиновьев. Когда они встретились — прямой и честный Хабаров и спесивый и властолюбивый дворянин, — вышел конфликт. Всегда ведь мелочное честолюбие не терпит прямоты. Хабаров спросил у пего государеву грамоту, так сказать, официальные полномочия. Зиновьев взбесился, схватил Хабарова за бороду. История умалчивает, что за этим последовало. Известно только, что, уезжая в Москву, Зиновьев забрал Хабарова с собой как арестанта.

Царь оказался дальновиднее своего дворянина. Он возвратил Хабарову все отобранное Зиновьевым имущество и наградил его званием сына боярского. Но по возвращении на Лену Хабаров был арестован за долги, которые сделал, снаряжая экспедицию. Ему удалось выкрутиться благодаря поручителям. Но на Амур, как ни просился, так его больше и не пустили.

Теперь, как сказали бы в старину, здесь навсегда поселилась его душа. Не только в названии самого крупного города и края на Дальнем Востоке, но и в различных Хабарах, Хабаровах, Хабарихах, Ерофей Павловичах, в многочисленных памятниках, в доброй памяти людской.

От железнодорожного вокзала не так уж далеко до железнодорожного моста — этого «чуда Дальневосточья», до недавнего времени единственного моста на всем Амуре. Чудом его в свое время величали газеты. Потому что был он последней и весьма выразительной точкой в «железнодорожной эпопее», удивившей мир. Подумать только: первая приличная железная дорога Москва — Петербург появилась в России в 1851 году. А через сорок лет Россия замахнулась на крупнейшую в мире железнодорожную магистраль — от Урала до Тихого океана. И построила ее, как сказали бы теперь, «в сжатые сроки» — за 13 лет. Французская газета «Ла Франс» писала тогда, что «после открытия Америки и сооружения Суэцкого капала история не отмечала события более выдающегося и более богатого прямыми и косвенными последствиями, чем строительство Сибирской дороги».

А еще через 12 лет появился этот мост, сыгравший такую большую роль в развитии Приамурья и особенно Приморья. Советского Приамурья и Приморья, поскольку мост был открыт за год до Октябрьской революции.