Назови меня своим именем

Позднее тем же вечером, когда я играл на пианино, у меня дрогнуло сердце: мне послышалось, что у наших ворот остановился скутер. Кто-то подбросил Оливера до дома. Но, возможно, я ошибался. Я напряженно вслушивался: пытался расслышать его шаги, шорох гравия под ногами или почти беззвучное хлопанье эспадрилий по ступенькам лестницы, ведущей на наш балкон. Но в дом так никто и не зашел.

Гораздо позже, уже в постели, я различил звуки музыки – они доносились из машины, остановившейся у главной дороги, за сосновой аллеей. Дверь открылась. Дверь захлопнулась. Машина отъехала. Музыка затихла, оставив в тишине лишь отзвуки прибоя и шуршащего под осторожными шагами гравия; шагами человека, который погружен в раздумья или просто слегка пьян.

Что, если по пути в свою комнату он зайдет ко мне в спальню и скажет: Решил заглянуть к тебе перед сном, проверить, как ты. Все хорошо?

Тишина в ответ.

Злишься?

Тишина.

Правда злишься?

Нет, ничуть. Просто ты сказал, что будешь рядом.

Значит, злишься.

Так почему ты исчез?

Он смотрит на меня. И – как взрослый взрослому:

Ты прекрасно знаешь почему.

Потому что я тебе не нравлюсь.

Нет.

Потому что я никогда тебе не нравился.

Нет. Потому что я плохо на тебя влияю.

Тишина.

Поверь мне, просто поверь мне.

Я приподнимаю уголок одеяла.

Он качает головой.

Всего на секунду?

Качает снова. Говорит:

Я слишком хорошо себя знаю.

Я уже слышал от него эти слова. Они означали: я до смерти хочу, но, начав, вряд ли смогу остановиться, поэтому лучше и вовсе не начинать. Ведь надо же – с таким апломбом отказывать кому-то, потому что «знаешь себя»!

Ну, раз ты не собираешься ничего со мной делать – может, хотя бы почитаешь?

Я готов был довольствоваться и этим. Я хотел, чтобы он почитал мне – что-нибудь из Чехова, или Гоголя, или Кэтрин Мэнсфилд[52].

Разденься, Оливер, залезь в мою постель и дай мне прикоснуться к твоей коже; твои волосы – к моей плоти, твоя стопа – на моей, – даже если между нами ничего не будет; давай обнимемся, ты и я, пока ночь разливается по небу, и будем читать истории о беспокойных людях, которые всегда заканчивают в одиночестве, но ненавидят его, потому что не выносят самих себя…

«Предатель», – подумал я, услышав, как дверь его спальни со скрипом открылась – и закрылась вновь. Предатель. Как быстро мы все забываем. Я буду рядом. Конечно. Лжец.

Мне даже в голову не пришло, что и я – такой же предатель; что где-то на пляже возле своего дома меня в этот вечер ждет девушка, как ждала теперь каждую ночь, – и что я, точно так же, как Оливер, ничуть о ней не беспокоюсь.

Я услышал, как он вышел из комнаты. Я умышленно оставил дверь в свою спальню приоткрытой, надеясь, что свет из коридора проникнет внутрь и осветит мое тело. Я лежал лицом к стене. Все зависело только от него. Он прошел мимо моей комнаты, не остановился. Даже не замешкался. Ничего.

Я услышал, как его дверь захлопнулась.

Несколько минут спустя она снова открылась. Сердце подскочило. Меня бросило в жар, и я почувствовал, что подушка стала влажной от пота. Я услышал еще несколько шагов. Затем щелкнул замок в ванной комнате. Если он захочет принять душ, значит, занимался сексом. Я услышал, как включился кран в ванной, а затем – как полилась вода из душа. Предатель. Предатель.

Я ждал, пока он выйдет из душа. Но он был там целую вечность.

Когда я наконец повернулся, чтобы посмотреть в коридор, то заметил, что комната погрузилась во мрак. Дверь была закрыта; кто-то зашел в мою комнату?.. Я различил в воздухе аромат его шампуня «Roger & Gallet» – совсем рядом, – так, что, подняв руку, смог бы дотронуться до его лица. Он был в моей комнате – стоял в темноте, не шевелясь и словно размышляя, как поступить: разбудить меня или просто найти мою постель на ощупь. Боже, благослови эту ночь, думал я, благослови эту ночь.

Не издавая ни звука, я вытянулся, силясь различить очертания халата, который столько раз надевал после него; махровый пояс свисал теперь так близко, едва ощутимо касаясь моей щеки, а Оливер был готов в любой миг сбросить халат на пол.

Он пришел босиком? Запер ли дверь? Возбужден ли так же, как и я? Так, что под напором его плоти полы халата приподнимаются и махровый пояс почти ласкает мое лицо… Умышленно ли он меня щекочет?.. Не останавливайся, продолжай, никогда не останавливайся.

Без всякого предупреждения дверь вдруг снова приоткрылась. Зачем он открывает ее сейчас?..