Не бойся темноты

Какой-то голос внутри, я не могу разобрать, что он шепчет. Но его шёпот перебивает даже грохот колесницы дня. Какая-то неясная тревога. Словно невидимый монстр спрятался там, за дневными звуками, и ползёт по кустам и дворам прямо на меня.

Может быть, этот монстр – ночь? Но до неё ещё далеко. Шёпот внутри меня нарастает, кажется, сейчас я расслышу, о чём он хочет предупредить. Зажмуриваюсь сильнее, но крик из соседнего двора заставляет открыть глаза.

Мужской мат, хлопки, женские крики.

– А ну давай, сука, вместе со своей внутренней грымзой вали из моего дома! Сука, как ты меня достала, гавкаешь и гавкаешь…

– Стас… ты охренел? Ста-а-а-ас… – и окончание тонет в стенах дома.

Что вы делаете! Не убивайте это великое прекрасное создание по имени «МЫ».

Он действительно велик – «МЫ». Он рождается в союзе любящих друг друга мужчины и женщины. Он могуч. Ему всё по силам. Его ничто не страшит.

Хватаю лист. Рука произвольно выводит на нём странное существо с огромными, выпуклыми, как прозрачные стекляшки, глазами разного цвета. Подписываю сверху: «МЫ».

«МЫ» может творить великие дела, у него четыре крыла и острые клыки. Он добрый и мощный как бог.

Благодаря чешуйчато-когтистым крыльям он может возносить своих мужчину и женщину выше гор, выше облаков, выше радуг. Они летают на нём, как на самом комфортабельном самолёте. Они защищены от дождя и от всех невзгод судьбы. А зубы «МЫ»… О-о-о… Если мужчине и женщине что-то угрожает, «МЫ» разорвёт на куски любого.

Внутренне улыбаюсь вдруг реализовавшемуся на бумаге созданию и дорисовываю ему мохнатые уши и длинный тонкий хвост, заканчивающийся маленькой петелькой в виде сердечка.

«МЫ» велик.

Но как только любовь уходит, «МЫ» становится слабее. Он чахнет. Рост его всё ниже и ниже. Крылья уже не такие могучие. Зубы выпадают. И в конце концов «МЫ» погибает. А те, кто его создал,– они же и засыпают добродушного великана камнями дрязг, ненависти и отчуждённости.

Это случилось с нами.

И та же рука, которая выписывала сказочное чудовище, трясется и зачеркивает всё, что минуту назад так терпеливо выводила. Комкаю бумагу, но останавливаюсь. На второй стороне листа обнаруживаю монолог дипломата-шпиона. Я рисовала на твоём сценарии.

Наш «МЫ» был одним из самых великих «МЫ».

Иногда самое страшное слово – это слово «был».

Глава 14. А ведь мы все убийцы

У меня не было подруг. Никогда. Всех их заменил ты, но сначала – Надин. С раннего детства она взяла надо мной сестринское шефство. Как будто мне что-то должна. Как будто в каких-то прошлых жизнях я её спасла от неминуемой смерти, и в новом воплощении она возвращает кармический долг.

Я достаточно эмоциональна и быстро приписываю людям много качеств, которых на самом деле нет, но к Надин это не относится. Она – высшее проявление современной эмансипированной женщины. Мне не нужно ей что-то приписывать или дорисовывать в голове. Надин справедлива, искренна и напориста. Она смела, а я нет. Мы словно и не сёстры вовсе. Она – свободолюбивый жизнепоглотитель, я – пугливая Мышь.

– Ну хорошо, гравицапу взяла, хоть это прорыв! И ты не только мне, ты и девочкам пообещала. Уже завтра ждём тебя в театре. Что «угу»? Не «угу»! А пора возвращаться в жизнь. Обещаешь?

– Угу!

– Не «угу», а обещай! – продолжает напирать голос сестры в телефоне, и я соглашаюсь с её доводами.

– Обещаю.

Она снова права. Жизнь не закончилась. Ничего не изменится от моего великого лежания.

Как будто я отсутствовала на страницах жизни не меньше года. Как будто кто-то стёр меня ластиком, но кто-то другой опять набросал эскиз.

У соседей тишина. Видимо, съехали.

Деревья не стали меньше. У людей не появились новые органы и не исчезли прежние, как бывает в процессе эволюции. Всё стоит на тех же местах и в том же порядке. Всё так же вытягивают мордочки мне вслед свернувшиеся вдоль дороги брошенные собаки и кошки.

На рынке всё те же краснощёкие женщины в белых передниках продают живых карасей и свежее мясо. В магазине такие же помятые помидоры и просроченная сметана, и яблоки с подбитыми боками.

Всё так же. Но всё по-иному. Это другой мир. Мир, в котором одним чужим человеком стало больше.

Надин спасает от страхов и болезни, но никогда не спасёт от одиночества. Да, в этом мире я снова одна. В холодном, отстранённом, безразличном, как космос, мире. Холод снова облизывает ледяным языком мой позвоночник. И снова монстр, тот, что живёт и прячется где-то внутри меня, становится не только осязаемым, но и видимым. Он вырастает передо мной и вперивается жёлто-кровавыми зрачками в мои. И с рыком произносит: «Одиночество».

Одиночество! Это честное откровение с самой собой. Одиночество – мой монстр. И темнота.

В ответ на испепеляющий взгляд я пытаюсь его прогнать и внутренне кричу что есть мочи: «Уходи, убийца!» Но монстр ухмыляется. Он знает, что я одна, что меня не защитит добрый зубастый «МЫ» с сердечком на конце хвостика. И монстр оголяет пунцово-красные зубы, гогочет и рыкает вновь: «А ведь и ты убийца».

За свою жизнь каждый человек хоть раз, но убил любовь.