Не бойся темноты

Автомобиль резко меняет курс и с центра трассы стремительно движется в сторону тротуара. Роберт опускает стекло до самого упора, и мы видим его «добычу». На краю пешеходной части активно жестикулирует съёжившийся мужчина в светлом то ли пальто, то ли плаще. Вместо зонта его лицо закрывает от холодного ливня бесформенная шляпа, края которой понуро опали, и поздний прохожий больше напоминает гигантский оживший гриб, растущий у дороги.

– Шеф, умоляю, туда и обратно надо. Очень надо! Плачу, сколько скажешь. Выручай! – причитает «гриб» и, не дожидаясь ни положительного, ни отрицательного ответа, дергает на себя дверь автомобиля. В машину рядом с Робертом бумкается всклокоченная, мокрая насквозь фигура, и салон заполняют звуки радости, граничащей со щенячьей. – Шеф, ты настоящий человек! Шеф, у меня такое счастье!

– А у нас никто ничего спросить не хочет? – взлетающие вопли сбивает, как бомбардир, громкий голос Рузанны с заднего сиденья.

Незнакомец вздрагивает и оборачивается. Его глаза выжигают темноту тесного авто каким-то невероятным сиянием. Этого не могут скрыть даже роговые очки в дождевых каплях. Волосы, выбившиеся из-под нескладной шляпы, прилипли к лицу. Смешные усы, закрученные, как у великого импрессиониста, от возбуждения разбросались в стороны и дрожат. Мне кажется, что я даже слышу, как колотится его сердце. Но оно колотится не как моё. Не от горя. Оно поёт. А поют только счастливые сердца.

– Извините. Здесь ещё дамы? – пассажир снимает очки, прищуривается и протирает рукавом стеклышки.

–Я повторяю. Роберт, у нас никто ничего спросить не хочет? – глядя сквозь незнакомца, чеканит Рузанна.

– Ма, не начинай. Сама сказала, что могу таксовать с вами… Человеку надо!

– Дамы, умоляю, – незнакомец возвращает на нос очки и одаривает нас подкупающей и немного детской улыбкой. – Человеку очень надо! Судьба человека в ваших руках! Мне очень надо, правда, – повторяет он и обтирает мокрое лицо и волосы ладонью. – Дамы, войдите в положение. Жена родила. Съездим за цветами, подарками и шампанским. Угощаю всех. Я стал отцом! Можно, я это снова повторю?

Вновь не дожидаясь ничьего разрешения, он вскидывает сложенные ладони, как листья растения, которое так и норовит пробиться выше и выше. Кончики его пальцев упираются в серый потолок старенького седана, и он кричит во весь голос:

– Боже, благодарю! Я стал отцом! Э-э-э, что я? – он спохватывается, горбится и вытаскивает из-под ног бесформенный предмет. – У меня вот и шампанское есть.

Незнакомец выхватывает из своего пузатого чемоданчика бутылку, и мы не успеваем опомниться, как он сдирает блестящую фольгу с узкого горлышка и каким-то непостижимым образом вырывает пробку. Шампанское фурфыркает и выплевывает густую белую дырчатую пену прямо на стекло автомобиля.

Роберт подпрыгивает на месте от неожиданности, на секунду выпустив руль.

– Мужик, ты… ты поосторожней радуйся!

Рузанна обмякает.

– А-а-а, вот что за человек? Ну? С этого и начинать надо было! Как говорит наш Афанасич – самый изюм спектакля! Сын, ну что стоишь, поехали, мы согласны!

Машина сдает вправо и вливается в общий поток.

– Дамы, с меня цветы и шампанское, – незнакомец опять взвизгивает, щедро разбрасывая по маленькому салону искры случившегося счастья. В этом счастье смешивается всё: боль отчаяния и восторг от столкновения с чудом, тишина ожидания и фанфары победы над неразрешимым, плач смирения с потерей и раскаты счастливого смеха… – Дочь у меня! У меня дочь!

Из недр бездонного портфеля, как по мановению волшебника, выползают картонные стаканчики, и незнакомец наполняет их трясущимися то ли от езды, то ли от радости руками.

– Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!

Мы в три голоса сразу спешим обрадоваться вместе с незнакомым человеком. А он словно и не слышит наших слов. Он, как и ледяной дождь за окном, расходится всё сильнее, всё громче, всё откровеннее. Ему хочется поделиться внезапным счастьем.

– Спасибо! Я совсем не пью, но такой день. Сегодня можно! – отпив глоток шипучего напитка, он делает глубокий вдох, широко раздувая ноздри. – Не обманули на этикетке. Хорошее шампанское. Без ароматизаторов.

– Дети – это счастье, – отвечаю чуть слышно, делая осторожно крохотные глотки из одноразовой ёмкости, и чувствую на запястье сухую руку Рузанны. Она несильно сжимает мои пальцы в знак поддержки. Она всегда всё понимает.

– Да, да. Дети – это счастье, – ничего не замечая вокруг, продолжает изливать откровения наш попутчик. Ему неважно, кто их слушает. Ему важно поделиться, и мы впитываем этот переливающийся поток радости. – Мы с Евочкой намучились. Растущий животик жил своей жизнью. Ждали сына. Он требовал того, чего найти было невозможно. Я, как тот герой сказок, ходил туда – не знаю куда. Приносил то, что еще не существует. Отколупай краску со стен. Приколупай её обратно. Хочу дыню и голубую пижаму. Пришлось искать и дыню, и пижаму. Нашёл розовую. Скандал. Надо ведь голубую. Сын же. Ладно, тогда хочу на море. Нет, на море сыро и почему оно серое. Хочу домой.