Не бойся темноты

И после минутной тишины он снова возносит руки к потолку машины и восклицает:

– Как я её люблю!

Рузанна давится шампанским. А лицо вечернего попутчика снова намокает, но это другой дождь. Изнутри незнакомого мне мужчины вырывается ураган любви, которую он не успел отдать своей любимой женщине. Там, около неё, его ураган зародился, а здесь, в машине, он вышел на сушу. Мужчина шмыгает и причитает:

– Как я её люблю. Представляете. Ночь… Тишина… Просыпаюсь от того, что кто-то плачет. Спрашиваю – что случилось? Не говорит. Потом всхлипывает и добавляет: «Я толстая! Ты меня теперь бросишь, как я буду одна нашего безотцовщину растить?» Разве бросит настоящий мужик женщину? Девять месяцев я как индейский вождь. Спокойствие и только спокойствие. А она заладила: «Бросишь ты меня. Беременных часто бросают». Женщины, но разве так можно говорить?

Он резко разворачивается к нам всем корпусом, его сияющее лицо бледнеет.

– В итоге я ей говорю: «А хочешь, я вместе с тобой рожать и есть буду много? Чтобы вместе с тобой как беременный ходить, а потом тебя буду за руку держать, и родим вместе?»

– Ну ты, мужик, конечно, дал, – наше удивлённое молчание прерывает Роберт.

– Так она больше ни разу не вспомнила о тех глупостях. Начала меня откармливать. Что вы думаете? Поправился я на двадцать кэгэ. Нашли специальные курсы, где учат, как дышать. Как вести себя. К чему готовиться. Но если бы они мне сказали всю правду, я бы рожать под прицелом пушки не пошёл.

– В смысле «рожать»? В смысле «не пошёл»? Вы что – правда рожали вместе? – снова не выдерживает Роберт, и машина дает небольшой юз влево, но сразу возвращается на прямой маршрут.

– Ага. Это называется партнерские роды. Теперь-то я знаю. Видите, руки трясутся? Я её люблю теперь ещё сильнее, чем прежде. Мою девочку. Мою лапочку. Я их обеих люблю. Мою Евочку и… – он теряется и умолкает, словно обдумывая что-то важное.

Рузанна протягивает руку и кладет её на плечо дрожащего мужчины.

– Вот видишь, Мишель, девочка моя. Вот что должен говорить мужчина о своей женщине.

– Мы очень долго с женой не могли забеременеть, – он бормочет себе под нос и всхлипывает.

Он произносит: «Мы не могли забеременеть», и теперь настает время вырваться моему урагану. Я всхлипываю и рыдаю вместе с ним.

МЫ не могли забеременеть!

Вот он, настоящий «МЫ»! Тот «МЫ», который искренне предан. Тот, который взломает все двери и победит непобедимое. Самоотречённо отдаст всю кровь. Дрожащий от переутомления, выскочит на трассу в ледяной ливень без зонта, чтобы догнать любого, кто поможет найти самые красивые цветы, и принести их к кровати своей Евы.

– Мы не могли долго забеременеть, что только не предпринимали, но случилось чудо, и теперь две мои девочки ждут меня. Друзья, спасибо, что подхватили.

Он пытается снова наполнить одноразовые стаканчики, но из бутылки больше не падает ни капли.

Мы стоим уже десять минут около магазина цветов и подарков, а он всё говорит и плачет, плачет и говорит.

– Друг, мы у магазина, как ты и просил, – прерывает его душеизлияния Роберт.

– Ах! Да, да. Друзья, я быстро. Туда и обратно.

Глава 20. Парфюмер

Пузырьки лёгкого веселья танцуют внутри каждого из нас троих, не считая, конечно, Роберта. Но сейчас и он со смехом наблюдает, как немолодой, но счастливый новоиспечённый отец тащит огромные букеты и пакеты, набитые до такой степени, что вот-вот – и взорвутся.

Белый плюшевый заяц в голубой рубашке и штанах вываливается из его рук и остается лежать на мокрых ступенях гипермаркета цветов и подарков. Роберт матюгается, но выскакивает под дождь, на помощь.

– Вам, дамы! – в машину ныряет голова в шляпе набекрень, и вслед за ней к нам в руки летят пёстрые, заботливо завёрнутые в бумагу цветочные охапки: белые мокрые хризантемы, желтые розы. – Для моей Евочки, её любимые. А для вас белые хризантемы. А для вас – розы.

– Почему мне розы? – с улыбкой интересуется Рузанна, не отводя взгляда от влажного ароматного букета. – Потому что я Рузанна?

– Вот так совпадение! Вы ещё и Рузанна? Ну тогда я угадал сразу два раза. На самом деле я хотел купить вам ландышей. Но их не было, а розы очень хорошо с ними звучат.

– Ничего не поняла. Что за странный человек! Я ему про имя, а он мне про какие-то ландыши.

– Не обращайте внимания, – незнакомец немного смущается. – Я, видите ли, парфюмер, и я слышу, как звучит каждый человек. Но я привык, что все удивляются.

– Парфюмер! – одновременно восклицаем мы.

– Да, да, да. Парфюмер. Редкая профессия.

– А чем я звучу? – тут же спешит уточнить Роберт.

– Шеф, сейчас вы пахнете желанием побольше натаксовать… Шеф, без обид. Не хотел вас обидеть.

Смех Рузанны полностью перекрывает слова Роберта. Он что-то ещё бурчит, и машина снова трогается, а наш спутник продолжает, словно и не прерывался: