Не-доросли. Книга 2. Холодные перспективы

Ценность его в тех связях, которые он имеет в Литве, его отец и старший брат служили императору, в Литве достаточно друзей его отца, которые готовы ему помочь в случае надобности. К сожалению, его опекун совершенно не наш человек, мало того, он враждебно относится к нашему общему делу и при разговорах делает вид, что не понимает намёков. Между тем, панич Глеб мои намёки понял прекрасно и с восторгом.

Очарование юности, должно быть.

На сём письмо заканчиваю, ибо больше сведений для сообщения не имею.

Дьякон ложи Габриэль Кароляк.

Ex Oriente lux![3]

Санкт-Петербург, 8 июля 1825 года.

5

Витебская губерния

Полоцкий уезд

Имение Волколата

Глебу Невзоровичу

Witaj, drogi przyjacielu. Jak się masz?[4]

Был несказанно рад получить твоё письмо, равно как и тому, что ты возобновил знакомство с Данутой. Да-да, именно возобновил – ты ведь и забыл, наверное, что уже был ей представлен когда-то, был в гостях у нас в Пошавше, как раз по случаю её именин. Помнишь, может быть, – мясо на вертелах и решётках, шампанское и сангрия с ледника, и как пан Рыгор Негрошо показывал, как надо с коня рубить лозняк и скакать, стоя на седле?

Тому, что матушка, может быть, сурово к тебе отнеслась (конечно, я уже слышал о том, что случилось между моим отцом и паном Довконтом, матушка прислала мне письмо сразу же после той несчастной дуэли, я тогда с расстройства чувств ещё под шпицрутены и в карцер попал), но ты не придавай этому большого значения. Матушка – мудрая женщина, и она со временем обязательно поймёт, что ты не виноват в той глупой размолвке, и уж тем более в том, что два шляхтича довели эту глупость до дуэли со смертельным исходом. Если кто и виноват, то только не ты.

О себе могу сказать, что служба тут достаточно тяжёлая, но какая служба и где легка? Никакая и нигде. Так и здесь – есть в ней и тяжёлые переходы, и марши, и языческие пули, и арканы, и шпицрутены… Адрес мой остаётся прежним, переписка мне разрешена, хоть и под надзором командира роты, – впрочем, наш командир достаточно либерален и не перегибает палку в своих обязанностях.

Мне тоже очень хотелось бы прояснить обстоятельства той дуэли, попробуй поговорить с кем-нибудь из секундантов – матушка так и не удосужилась мне в письмах объяснить хоть что-то.

Твой друг – Ян Виткевич.

Орская крепость, 20 июля 1825 года.

6

Запись в тетради Леонарда фон Заррица

Поездка в Онегу была вовсе не пустячной – записал несколько песен, но особенно понравилась великолепная баллада – впрочем, русские поморы называют эти баллады старинами, с ударением на первом слоге, словно подчёркивая древность этих баллад. Она вполне заслуживает того, чтобы привести её здесь полностью.

«Вы туры, вы туры, туры, малы деточки!

Вы бывали ли, туры, на святой-то нашей Руси,

Вы видали ли, туры, красно солнышко,

Вы видали ли туры, млад светёл месяц

Вы видали ли церковь-те, всё церковь соборную,

Вы соборную-то церковь, богомольную,

Вы видали ли царицу Мать-ту Божью-ту,

Пресвятую всё царицу Богородицу?»

– Уж мы были, туры, на святой на Руси,

Уж мы видели, туры, красно солнышко,

Уж мы видели, видели, туры, млад светёл месяц,

Уж мы видели башню новую,

Уж мы видели стену городовую,

Уж мы видели девицу-душу красную

Мы во той-ли во стены, да стены в новою

Мы во той-ли, подле башню городовую:

Как ведь клала-то книгу всё Евангельё;

Как сама она над книгой слезно плачется. –

Говорит-то турам родна матушка ихна,

Родна матушка-то ихна говорить-то всё им:

«Уж вы глупы туры мои, малы деточки!

Я скажу, скажу про то, про всё поведаю:

Хоть бы вы были, вы были на святой-то Руси,

Хоть вы видели, видели красно солнышко,

Хоть вы видели, видели млад светёл месяц,

Уж вы утряну зорю, вы вечернюю,

Ещё видели хоть вы да звезды частые, –

Вы не стену вы видели городовую,

Не ограду вы видели у божьей у церкви

Ай не башню вы видели не новую;

Вы ведь видели соборную церковь Божью-ту;