Не-доросли. Книга 2. Холодные перспективы

Раньше отправить эту заметку не мог – вырезал её ещё в конце апреля, а она бесследно затерялась, после чего я целый месяц не мог отыскать новый номер «Отечественных записок». А когда отыскал, мы в тот же день ушли в плавание в финские шхеры и вернулись только третьего дня, после чего я сразу же взялся писать письмо.

Как здоровье нашей драгоценной семьи, что там поделывает на вакациях наш сорванец Влас, не замучил ли своего прежнего учителя знаниями? В корпусе о нём отзываются хорошо, уже и звание зеймана заслужил от учителей и гардемарин, и друзьями добрыми обзавёлся. Я с одним из них зимой познакомился, с Григорием Шепелёвым, они его Грегори зовут на английский манер. По внешности могу сказать, что он среднего роста, плотноват немного, но не толст, волосы светло-русые, нос с такой замечательной курносинкой, глаза голубые, лицо – чуть вытянутое, с острым подбородком, как ядро миндального ореха, широкоплеч. По характеру же – рубаха-парень, открытая душа. Рассказываю так подробно для того, чтобы вы его сразу узнали, если вдруг приведёт судьба какая встретиться по какой-нибудь причине. Может быть, он к вам в гости нагрянет или вы его в Петербурге увидите, всякое в жизни может случиться.

Как поживают матушка, Иринка и Артёмка, как идёт ваша служба – опять по всему Белому и Баренцеву морям, должно быть, ходите, ищете дорог к Матке и Груманту?

Вы, должно быть, удивлены, что я в начале письма приветствовал вас по-нашему, по-поморски? На самом деле ничего удивительного в этом нет. Соскучился я по нашему Беломорью, слов нет, а только отпуска мне в ближайшее время не представляется. Прошлогоднее наводнение, в котором столь яростно отличился младший брат, натворило дел на Балтийском флоте, многие корабли требуют починки, а на носу война с турками, слухи в столице так и гудят, что государь, наконец, решился помочь мятежным грекам. Правда, всё это пока только на уровне слухов, официально его величество ничего подобного не высказывает, а по-прежнему считает греков мятежниками и убийцами, и не видит, почему он должен предпочесть одних разбойников и убийц другим убийцам и работорговцам только потому, что первые – православные, а другие – магометане. А после прошлогодней смерти в Карасубазаре баронессы Варвары фон Крюденер, которая была главным вдохновителем филэллинов, государь и вовсе оставил мысль о помощи грекам. Но слухи – вещь упорная, и распространяются из самого Зимнего дворца и Царского села, а такие слухи на пустом месте не возникают.

Кроме флотских дел и другие дела неотложные завелись, и не только служебные. О неслужебных делах пока что ничего подробно рассказать не могу, говорю только, что важнее этих дел никогда в жизни у меня не бывало и быть не может, и важны они не только для меня, но и для всей страны нашей. Поэтому, если вдруг долетят до вас гнусные слухи обо мне и моих товарищах – не верьте, мы честные люди и хотим добра своей стране и своему народу, как филэллины и гетеристы – своей стране. Большего сказать не могу, связан словом.

Скажите поклон матушке, передавайте привет Власу и поцелуйте от меня Иринку с Артёмкой.

Ваш преданный сын и гражданин своей родины.

Мичман Аникей Смолятин.

4 июля 1825 года.

9

Санкт-Петербург

Екатерингоф

Набережная Фонтанки, дом Томаса Болла

Мичману Аникею Смолятину

Здравствуй и ты на четыре ветра, старший сын.

Получили твоё письмо, за которое тебе очень благодарны. Присланная тобой заметка из «Отечественных записок» чрезвычайно порадовала, равно как и новость о скульпторе – слышал о нём, рад чрезвычайно, что над памятником нашему великому земляку будет работать именно он.

Здоровье у нас у всех неплохое, да ты сам знаешь – нашего Севера даже чума с холерой боятся, единственная пропасть тут – цинга. Но к Матке[5] мы в этом году не пошли, простояли два месяца в Архангельске, потому и цинга мне не грозит, остальным же, на домашних харчах, с капустой, луком и чесноком её и вовсе бояться не стоит.

Влас в этом году всё лето похоже, проведёт в безделье, – он может быть, и не против бы опять в зуйки пойти, да я ему запретил. Сколько можно-то покрутничать? Да и вакаций-то нынче у него маловато – месяц всего-то дома побыть, а к Ильину дню надо уже быть в Петербурге. Оглянуться не успеешь, как надо будет подорожную выписывать да вещи в рундук складывать.