Не-доросли. Книга 3. Метель

– Есть какие-то новости из Литвы? – Невзорович пинком сбросил с набережной на лёд слежавшийся комок снега, проследил за тем, как комок прыгает по льду до ближайшей полыньи. Плеснула вода, и Глеб повернулся к Габриэлю, глянул на него вопросительно. Кароляк только мотнул головой:

– Что там может быть интересного, в этой болотной глуши? – пренебрежительно сморщил он нос.

– Там – дом, – шевельнул плечом Глеб. – Родственники, друзья…

– Настоящие дела сейчас творятся в Варшаве, а не в Вильно, – Кароляк словно не слышал. – Ну и здесь, в Петербурге, тоже…

– И в Таганроге, – не удержался Глеб, чтобы не съязвить, но Габриэль не рассердился.

– В Таганроге уже всё закончилось, – махнул он рукой. – Смерть Александра была, конечно, очень странной. Очень. Но всё закончилось…

– Так и здесь же закончилось уже, – непонимающе пожал плечами Невзорович. – Император мёртв, да здравствует император. Столица присягнула, империя присягнула, вместо Александра будет Константин, а Николай или Михаил поедет в Варшаву… там и будет всё интересное.

– А вот и нет, – азартно хмыкнул Габриэль, и у Глеба осталось стойкое ощущение, что Кароляк хотел выразиться иначе – грубее и непристойнее, по-крестьянски, до того азартно шляхтич эту фразу выговорил. Но в последний миг, видимо, всё-таки сдержался. – Ничего ещё не закончилось…

– Почему? – Невзорович уставился на приятеля и хлопнул ресницами, не понимая.

– С таганрогской смерти прошло уже две недели, – наставительно сказал Габриэль, поворачиваясь лицом к Неве и глядя на то, как снег, кружась, крупными хлопьями ложится на влажный лёд и в полыньи Невы, на едва видную за снеговой пеленой Петропавловскую крепость. – С присяги – неделя. Если императором будет Константин… – он помедлил, – тогда почему он до сих пор в Варшаве, а не там? – и коротким кивком указал назад, через плечо, на охристую громаду императорского дворца. – За это время он уже дважды мог бы сюда примчаться. А то и трижды, при большом-то желании.

Глеб несколько мгновений помолчал, обдумывая услышанное, потом вдруг резко повернулся к Габриэлю:

– Думаешь, он откажется?

– Думаю, он уже отказался, – беспечно ответил Кароляк, подхватывая с парапета набережной горсть снега и скатывая её в ладонях в снежок. – Иначе уже приехал бы и короновался.

– Но… как же? – Невзорович даже развёл руками от недоумения. – Мы же ему уже присягнули? Как он может отказаться?

– Видимо, может, – криво усмехнулся Кароляк. – И в связи с этим возможны самые разные коллизии.

– Какие? – жадно спросил Глеб и тут же смутился – не к лицу шляхтичу выказывать такое живое нетерпение. Но Чайльд-Гарольдом быть не получалось, хоть убей.

– Ну… какие, – медленно, словно раздумывая, доверить ли мальчишке такую тайну, поговорил Габриэль – вот у него Чайльд-Гарольдом быть получалось, иногда даже лучше, чем надо. – Возможно, царём будет Константин. А возможно – Николай. Непонятно пока.

– А что лучше для нас? – после недолгого молчания спросил Глеб. Габриэль засмеялся.

– Хороший вопрос, – он стряхнул перчаткой снег с полей боливара. – Для нас, для Польши, для будущей Речи Посполитой плохо – оба варианта. Но если Константин станет царём – это наверное всё-таки хуже.

– П-поясни, – Невзорович мотнул головой – снег осыпался с фуражки, попал за ворот. – Ой!

– Поясню, – Кароляк швырнул заледенелый снежок в сторону крепости, словно хотел перекинуть его через Неву. Не перекинул, конечно – снежок плюхнулся в полынью, распугав уток – заполошно крякая, они рванулись к краям полыньи, пытались выбраться на лёд, смешно переваливаясь жирными неуклюжими тушками. – Если царём станет Константин, то наместником в Варшаве – Николай или Михаил. Эти полякам потворствовать не станут, ни у одного из них рядом нет… княгини Лович.

Последние слова Габриэль выговорил, ухмыляясь с циничной иронией, и Глеб, не удержавшись, густо покраснел.

– Но ведь тогда Константин будет царём, а рядом с ним есть княгиня Лович! – несмело возразил он, краснея ещё большее.

– Из Петербурга Варшавы не видать… – возразил Кароляк не очень уверенно. Глеб сделал вид, что не замечает этой неуверенности.

– А если наоборот?

– Вариант наоборот – получше, – вздохнул Кароляк. – Хотя и тоже не идеал. Тогда царём будет Николай, а Константин останется в Варшаве. Тогда в Королевстве всё останется по-прежнему, хоть царь и сменится. Нет, не идеал.

– А что идеал-то? – опять недовольно мотнул головой Глеб – рассуждения Кароляка казались туманными и сомнительными.

– Идеал – если Николай с Константином схватятся насмерть, в глотку друг другу вцепятся, – с неожиданно вспыхнувшей ненавистью страстно бросил Габриэль. – Если штыки и пушки у них в ход пойдут!

– Цинично, – только и нашёлся что сказать Невзорович, даже остановившись на месте. Кароляк, помолчав, бросил в ответ:

– Ну да… C’est la vie[1]…

– Сколько крови, – оторопело прошептал Невзорович, утирая внезапно взмокшее, несмотря на хваткий морозец, лицо. – Сколько крови…

– Свобода без крови не даётся, – отрубил Габриэль. – Пусть себе режутся. Зато будет шанс под эту резню Речь Посполиту возродить!