Не-доросли. Книга 3. Метель

– Мы, Смолятины, ваше благородие, семейство морское, – ещё пару мгновений подумав, ответил кадет. – С обеих сторон… мой прапрадед был первым лоцманом государя Петра Великого. Он, правда не Смолятин был, а Рябов… морская служба была мне предопределена. А раз мой отец сумел стать офицером, то мне теперь следует стать адмиралом… ну и брату моему старшему – тоже, надеюсь.

– И на меньшее вы не согласны, разумеется? – улыбка на лице Матвея Павловича стала ещё шире.

– Наполеон говорил, что плох тот солдат, у которого в ране нет маршальского жезла, – пожал Влас плечами. – А он в этих делах разбирался.

Креницын добродушно рассмеялся и потрепал помора по голове, взлохматив коротко стриженные волосы:

– Ладно, будущий адмирал… время вышло. Сдавай книгу и срочно иди гулять. Слишком много смотреть в книги – вредно для глаз. А будущему адмиралу будет крайне полезно подышать зимним воздухом.

Аникей оказался дома, хотя уже и в шинели внакидку.

– Уходишь? – Влас даже расстроился, но старший брат в ответ только с усмешкой щёлкнул его по твёрдому козырьку фуражки.

– Ухожу, увы. Срочное дело в городе. Но…

«Но» старшего брата прозвучало очень многообещающе.

– Но? – переспросил кадет.

– Но ты можешь пойти со мной, – договорил мичман и снова щёлкнул по козырьку фуражки младшего брата.

Поблизости не было видно ни одного извозчика, и он пошли пешком. Шли по набережной Екатерининского канала, ежась под пронизывающим ветром, и колючий снег горстями сыпался им за воротники шинелей.

– И всё-таки я не понимаю, – горячился Влас, вспомнив их прошлый разговор. – После победы (да-да, после победы!) по новому закону, можно будет дать крестьянам волю? Без земли?! Выбросите их на голую землю?

– К тому времени мы решим это вопрос, – отворачиваясь от ветра и снега, ответил Аникей без особой, впрочем, уверенности. И тут же прибавил. – Надеюсь, успеем.

– Я не понял сейчас, – моргнул кадет, прикрывая лицо ладонью – снег сёк щёки без жалости. – Что значит, «если успеем»?

– То и значит, – бросил Аникей. – Сам видишь, что творится в стране, не маленький. На престоле третью неделю нет никого – кто царём станет – непонятно, оба наследника… сиськи мнут! – Влас вздрогнул, настолько неожиданно было услышать подобную вульгарность от старшего брата. Нет, доводилось слышать конечно и не такое, но не про царскую же семью!

– Ну и… что? – всё ещё не понимал он.

– Многие из наших считают, что это очень удобное время для выступления… – неохотно пояснил мичман. – Это и в самом деле так… власти нет, кого слушаться – непонятно… разброд.

Аникей вдруг вскинул руку и призывно свистнул. Кадет обернулся – сквозь сухую метель к ним катила пролётка.

– Тпруу! – рявкнул дюжий ванька, закутанный по самые уши в овчинный тулуп, сдвинул на затылок татарский малахай. – Пожалуйте, барин! Куда ехать прикажете?!

– На Сенную, к вашей бирже, – падая на рогожное сиденье, ответил Аникей. Влас вскочил в пролётку и примостился рядом с братом. Мичман рывком поднял над пролёткой стёганый полог – теперь к седокам задувало снега гораздо меньше. Ванька свистнул и щёлкнул кнутом, погоняя коня, пролётка дёрнулась и помчалась по набережной.

– Гвардия вся за цесаревича… – негромко объяснял, между тем Аникей, то и дело косясь на могучую спину извозчика, но его опаска казалась напрасной – вряд ли ванька хоть что-то слышал из их разговора за гудением ветра, топотом копыт и скрипом колёс. – В гвардии, да и в армии ценят вояк, особенно сейчас, после падения узурпатора прошло всего десять лет. Тех, кто храбр, тех, у кого опыт военный есть. И тех, кто может пренебречь мелкими нарушениями дисциплины, субординации, не будет махать палкой по мелочам. Константин Павлович именно таков.

– Он воевал! – вспомнил Влас.

– Конечно, – подтвердил мичман, зябко кутаясь в офицерскую шинель. – Плечом к плечу, последние сухари делил с ними.Милорадович, военный губернатор столицы,с Константином вообще друзья, вместе в Альпах четверть века назад мёрзли и мокли, под французскими пулями… А за Николая кто?

– Кто?

– Чиновники-крючкотворы, – выговорил Аникей едва ли не с ненавистью. – Крысы бумажные, чернильные. В армии его, насколько я знаю, терпеть не могут – он не воевал. Да к тому же – педант, слишком любит пруссачину и шагистику. Да и Михаил не лучше. Армейские офицеры много раз обижались, что эти мальчишки не считаются с заслугами боевых генералов, того и гляди, под палку поставят. И если Константин решится…

– Но это же – гражданская война! – изумлённо воскликнул Смолятин-младший и тут же опасливо покосился на извозчика. Но ванька, похоже, и сейчас ничего не слышал – кутался в тулуп, да перебирал вожжи, иногда подгоняя коня. Пролётку мотнуло на поворотах – извозчик свернул с набережной на Кокушкин мост, потом на Садовую – до Сенной оставалось всего-ничего. Влас повторил, понизив голос. – Это же гражданская война! Как в Испании! Или в Греции!

Аникей смолчал.

– Ну и зачем мы сюда приехали? – непонимающе спросил Влас, когда они сошли с пролётки на Сенной.