Не-доросли. Книга 3. Метель

Обоих прибывших он отлично знал.

Первый – невысокий крепыш лет сорока, прямоносый германский профиль (хотя вообще-то он – силезец) с курчавыми бакенбардами, пехотный мундир, эполеты генерал-адьютанта, чуть взлохмаченные чёрные волосы под бикорном. Иван Иванович Дибич (хотя вообще-то – Ганс Карл Фридрих Антон фон Дибич-унд-Нартен). Полный георгиевский кавалер. Начальник Главного штаба.

Второй – худой манерный аристократ лет на десять моложе, бакенбарды и пышная чёрная шевелюра с высокими залысинами, английское лицо – узкое, как лезвие топора. В статском (тёмно-зелёный сюртук с вензелями, монокль в глазу и цилиндр в руке), хотя вообще-то он – подполковник и бывший адъютант цесаревича Константина. Граф Перовский, Василий Алексеевич, секретарь государя и адъютант цесаревича Константина, внебрачный сын Алексея Разумовского и внук последнего гетмана.

Дверь закрылась.

– Вот теперь все в сборе, – монотонно сказал государь. – Представлять вас друг другу излишне, поэтому сразу перейдём к делу. Говорите, Иван Осипович, господа посвящены в тайну.

Граф де Витт на мгновение задержал дыхание, потом выдохнул и сказал, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно:

– Ваше императорское величество, господа, имею честь доложить вам, что донесение господина Шервуда от семнадцатого июля оказалось совершенно верным – в армии действительно существует разветвлённый и могущественный якобинский заговор, – де Витт помолчал какое-то время, потом добавил. – И у меня есть самые серьёзные основания полагать, что в нём ясно виден польский след.

2. Там же

Император на мгновение поморщился – похоже, Иван Осипович изрядно грешит дурной театральщиной, вон как паузу-то выдержал, впору самому Щепкину или Каратыгину.

Впрочем, морщился Александр Павлович не столько от любви генерала к дешёвым эффектам, сколько от слов о польском следе – так и слышалось в речах генерала «ваши любимые поляки». И больше всего в этот миг государю хотелось указать де Витту, что тот и сам наполовину поляк – хоть мать у него и гречанка, знаменитая Софья Глявонэ, но отец – Юзеф де Витт, ополяченный потомок голландских поселенцев.

Но через мгновение царь преодолел это желание – не столько потому, что не хотелось обижать полезного и верного человека, но и потому, что не хотелось делать вообще ничего. Как и вообще в последнее время.

Стоит ли напрягаться, если всё предрешено?

– Вы готовы назвать имена, граф? – цепко спросил между тем Дибич, предварительно спросив взглядом разрешения Александра.

– Готов, Иван Иванович, – холодно процедил де Витт, его взгляд вдруг стал похож на тот, каким смотрит охотник, когда целится в дичь.

Перовский чуть подался вперёд, в глазах – азарт, вот-вот вскочит с кресла.

Тоже – охотник.

«Был когда-то и ты охотником, – горько-меланхолично сказал себе государь, теряя на какое-то мгновение нить разговора. – А теперь вот…»

Сумрачное настроение государя было давней бедой. Одно дурное предзнаменование за другим нависало над его головой уже несколько лет. А прошлогоднее наводнение и вовсе – знак божий. Как родился – было наводнение, как царём стал – было наводнение, а тут и вовсе – такое, какого не бывало до того в Питере никогда.

Знак.

И церковь Преображения горела яро, с треском, казалось, вся сгорит, а погибли только купола.

И комета в позапрошлом году. Прошлая комета предвестила смерть корсиканского узурпатора, а эта?

Не просто знак, а целая череда знаков. То ли смерть предвещают, то ли потерю престола, то ли и то, и другое.

И как обмануть судьбу?

И надо ли обманывать?

Хотя в последнее время ему стало казаться, что способ разорвать заколдованный круг есть.

Государь вздрогнул и попытался уловить ускользающую нить разговора.

– Тайное общество состоит из пяти вент[1]. Одна из них – в столице, – неторопливо рассказывал де Витт, в голосе его лязгало железо, словно генерал бился с кем-то на шпагах. – Члены общества – почти поголовно офицеры, они все дворяне. Они началуют над тринадцатью полками и пятью артиллерийскими ротами, под ними и часть флота, мне пока что неизвестная. Но точно известно, что в вентах состоят не только армейские, но и морские офицеры. Они рассчитывают на видных военачальников и сановников – Ермолова, Сенявина, Киселёва. Мятеж они намереваются произвести летом следующего года, во время больших военных маневров – убить государя, захватить столицу и установить в стране республику.

– Вот как, – прошептал император, чувствуя, что бледнеет.

– Мои агенты, которых я внедрил к заговорщикам, господа Бошняк и Майборода, доносят, что один из заговорщиков, некий Лихарев восклицал однажды: «Ах! Если бы Вы знали, кто между нами находится, Вы не захотели бы мне поверить».

Глаза Перовского странно блестели, он словно что-то лихорадочно обдумывал, оценивал, машинально теребя на правой руке приставной искусственный палец – когда-то по глупой неосторожности он отстрелил себе палец и теперь на его месте всегда носил набитый ватой серебряный напёрсток. Подполковник словно вычислял какие меры следует предпринять, чтобы обезвредить заговор как можно быстрее и с меньшими жертвами.