Не-доросли. Книга 4. Бубновые тузы

– На вашем прошлом допросе, господин лейтенант, вы показали, что не принадлежите ни к какому тайному обществу, – проговорил Чернышев задумчиво. – Я читал ваши показания. Однако же… – он помедлил несколько мгновений и вдруг сказал, быстро наклонясь и впиваясь взглядом в лицо Завалишина. – Однако же на вас поступили новые показания о том, что вы не просто состоите в тайном обществе, что вы являетесь главой оного!

Дмитрий вздрогнул, хоть и ожидал подобного.

Не удержался.

Книга! – мелькнуло опять. – Аникей Смолятин арестован ещё пятнадцатого декабря. – Стало быть, книга наверняка в руках у Комитета. Хотя… хотя тогда Левашов спросил бы именно об этом, а не стал городить огород с очными ставками… несчастный Вася Дивов!

Или – стал бы? Но тогда и ставка была бы не только с Дивовым, но и с Аникеем.

– Не понимаю, о чём вы говорите, ваше превосходительство, – стараясь говорить как можно твёрже, ответил лейтенант. Сжал зубы, чувствуя, как перекатываются по челюсти желваки.

Чернышев едва заметно улыбнулся, в глазах потеплело. Он поднялся на ноги (Авросимов тоже вскочил, да и Завалишин тоже сделал движение подняться на ноги, но генерал-адъютант коротким движением руки велел обоим сидеть), прошёлся до узкого оконца-бойницы, прорезанного в толстой казематной стене. Повернулся к подследственному.

– Дмитрий Иринархович, – сказал он с неожиданной теплотой в голосе. – Я ведь всё понимаю… вы молоды. Запутались… заговорщики увлекли вас в свои сети…

Голос генерала обволакивал, словно окутывал густым и толстым слоем ваты, Завалишин почувствовал, что вот-вот задохнётся.

– Я… не понимаю, о чём вы говорите, ваше превосходительство.

Он внезапно понял, что генерал стоит прямо рядом с ним и смотрит участливо, едва ли не по-отечески, вот-вот и руку на плечо положит:

– Ведь это же они вас втянули? Заговорщики? Рылеев, Дивов…

– Василий Абрамович взял свои показания обратно, – Завалишин сам не узнавал своего голоса.

– Дмитрий Иринархович, ну вы же взрослый человек, офицер, – в голосе генерала на миг возникла усмешка – тоже достаточно добрая. – Кто ж ему такое позволит?.. Что написано пером, знаете ли… так вы признаёте? Облегчите душу, господин лейтенант…

Дмитрия вдруг словно плетью полоснула злость.

– Я не знаю, о чём вы говорите, ваше превосходительство, – бросил он холодно, и внешний вид генерала мгновенно изменился – словно стёртая мокрой тряпкой с грифельной доски, пропала отеческая теплота и проникновенность, заострились кости лица. Чернышев выпрямился и бросил через плечо Авросимову:

– Иван Евдокимович, обозначьте в протоколе – подследственный Завалишин виновным себя не признал.

5. 12 марта 1826 г.

Сможет ли наш век стать свидетелем того, как орды дикарей уничтожают цивилизацию при ее возрождении на могиле народа, который цивилизовал мир? Позволит ли христианский мир спокойно туркам душить христиан? И позволят ли законные монархи Европы бесстыдно дать свое священное имя тирании, которая могла бы окрасить и Тибр красным цветом?[6]

Дмитрий оторвался от книги (в комнатах барона Толя оказалась маленькая, но неожиданно интересная библиотека) поморщился, потирая переносицу – в большом зале, где лейтенант примостился в кресле (любимая поза – поперёк сиденья, ноги на подлокотнике) становилось темно. За окнами сгущались тёмно-синие сумерки, тускло, едва заметно мерцали в тяжёлых оконных переплётах звёзды.

Караульный солдат, чуть хлопнув дверью, прошёл в комнату, неторопливо прошёлся вдоль стен, зажигая свечи. Последними он запалил седмисвечник на столе, несколько мгновений разглядывал огоньки, словно их оценивал, потом удовлетворённо кивнул и помахал в воздухе фитилём, гася огонёк. Встретился взглядом с Завалишиным и чуть поклонился. Несмотря на его почтительную позу, лейтенант уловил во взгляде солдата плохо скрытое неодобрение – должно быть, ему не понравилась излишне вольная поза лейтенанта. Ну ещё бы, в мундире да сапогах – поперёк кресла да с ногами на подлокотнике.

«Ну ты уж прости, служивый, – подумал Дмитрий с насмешкой, стараясь не показать её на лице. – Я ведь у нас кто? Арестант. Стало быть, мне уставы нарушать – положено».

Солдат промолчал. Поджал губы и удалился, чуть шаркая подошвами сапог по паркету. Лейтенант снова уставился в книгу, но прочесть больше ничего не успел – комната неожиданно заполнилась народом.

В комнатах барона Толя жило под арестом девять человек. Вернее, уже восемь – полковой командир Канчиялов, арестованный в январе в местечке Ставище, умер три дня назад, и тело его забрали родственники. Должно быть, как раз сегодня и похоронили Георгия Александровича.

Но остальные все были вполне в наличии.